Знание — сила. Фантастика (2011-2015)

— МЕДАЛЬОНЕ, КОТОРЫЙ Я ТЕБЕ ДАРЮ, ЛЕЖИТ

— и булавку, и медальон. Но и поняв, не

— какие-то значки. Не сердись, мама,

⠀⠀ ⠀⠀

— БУЛАВКА КОМАНДОРА БЫТЬ МОЖЕТ, ОНА ЕЩЕ

— могла на тебя разозлиться, потому что

— и не плачь.

⠀⠀ ⠀⠀

— ПРИГОДИТСЯ, АННА. И ВОТ ЕЩЕ ЧТО. НЕ

— больше всего на свете боялась пот—……………………………ерять

— ……………………………

— МОГУ ГОВОРИТЬ В ДЕТАЛЯХ, НО ОБА

— тебя, Тит, тебя, тебя…

— ……………………………

— ЭТИ ПРЕДМЕТЫ — МЕДАЛЬОН И БУЛАВКА — ПО

— ……………………………

— ……………………………

⠀⠀ ⠀⠀

— ПРЕДПОЛОЖЕНИЯМ НАШИХ МУДРЕЦОВ, В ПЕРВУЮ

— ……………………………

— ……………………………

⠀⠀ ⠀⠀

— ОЧЕРЕДЬ ГРУСТКИНА, — ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ? -

— Да, Марк, я тебя слышу, но очень уж

— ……………………………

⠀⠀ ⠀⠀

— ДОЛЖНЫ СЫГРАТЬ В НАШЕЙ ЖИЗНИ НЕКУЮ

— издалека.

— ……………………………

⠀⠀ ⠀⠀

— ВАЖНУЮ РОЛЬ.

— ……………………………

— ……………………………

⠀⠀ ⠀⠀

…Бедный храбрый мальчишка, истинный землянин, хотя и родившийся на Капкане… Он не умел смиряться с общепринятой нелепостью, с тем, что всем вокруг казалось самоочевидным, единственно возможным, а ему — абсурдом, дикостью, сумасбродством. Теперь, когда он был где-то за непроницаемыми стенами, дважды отгороженный от нее — неприступным металлом и непроходящим страхом — Энн с мучительной ясностью понимала, что совсем не знала своего сына. Ей было невдомек, как мучительно переживал он обратный капканский ход жизни, когда сам он взрослел, а те, кого он считал своими сверстниками, превращались в младенцев. Она осознала вдруг корни его почти болезненной любви к деревьям и кустарникам, к мелким и крупным зверюшкам — ко всему, что растет как и он, а не уменьшается, как синеволосые люди вокруг. Рассказы о Земле, где все так прекрасно, разумно и счастливо, будили в его бесстрашном сердце решимость сразиться со злом, победить его, выполоть этот Красный цветок нелепости, срубить все, сколько их ни на есть, головы Змею Горынычу алогизма капканского существования.

И он ринулся в атаку — один, безоружный и беззащитный, безоглядно смелый и безнадежно наивный в своей вере в счастливый исход. Том Сойер, Дон Кихот и Иванушка-дурачок в одном лице, фантастический сплав реальных земных образов, бесконечной чередой проходивших перед ним в ежедневных сказках-былях Энн.

Но даже теперь, реконструируя в своем воображении последние годы, вспоминая отдельные поступки Тита и ее с ним разговоры, Энн не могла — в этом она отдавала себе полный отчет — представить себе, насколько ненавистен был для ее сына трансформаторий, это воплощение абсолютного зла, окутанный на Капкане тайной, замешанной на страхе и непонимании. Сколько раз пытались они с Рольсеном побудить кого-либо из капканцев хотя бы задуматься о том, какую странную роль в их жизни играет это противоестественное с точки зрения землянина учреждение, но всегда наталкивались на недоумение, даже раздражение. Энн в конце концов выдвинула гипотезу, что блок контроля знака эмоций в трансформатории включен полярно противоположно по сравнению с анабиованной: все, что происходит с человеком за желтыми стенами, когда он чудовищно быстро превращается из беспомощного младенца в хилого старика, окрашено отрицательно, причем негативные эмоции эти столь сильны, что они вытесняют всякую память о происходившем, да и любую попытку критического анализа чего бы то ни было, связанного с транс-форматорием, — тоже. Ни с одним из двадцати пяти капканцев невозможно было обсуждать эту тему, как нельзя, скажем, было убедить хотя бы на миг снять с себя цепочку с металлическим прямоугольником, которые они все носили словно амулеты. А дома — дома оба они, не сговариваясь, никогда не напоминали Титу о том, что его детский ум, по их разумению, не мог осознать. Мальчик, наверное, приучился думать обо всем этом страшном и недоступном пониманию в одиночку, ни с кем не советуясь и ни перед кем не открываясь. Лишь мир земных сказок, где люди живут по-иному, где можно не только делать, но и думать как тебе заблагорассудится, поддерживал его — и постепенно Тит переселялся в этот выдуманный, нереальный мир и существовал в нем, подчиняясь теперь его законам.

Сколько раз, наверное, проникал он в Зону Запрета вокруг пугающе желтого куба, как внимательно исследовал каждый миллиметр поверхности, доступной его взгляду, как неотступно думал он о том, чтобы проникнуть в заколдованный замок, найти иголку — смерть Кащея бессмертного — и сломать ее, чтобы дать людям… да, как ни дико это звучит, чтобы дать им обычную человеческую смерть, избавительницу от монотонного капканского бессмертия.

Путь Внутренний

Анна