Знание — сила. Фантастика (2011-2015)

Вот такие вопросы решали, оказывается, чиверяне — вполне в духе земных грусткинских талмудистских рассуждений. А ведь критерий разрешенности прост и ясен даже ребенку. Должна быть соблюдена иерархия ценностей. «Быть и оставаться прежде всего мыслящим существом, потом — человеком, землянином, и уж в последнюю очередь — офицером-исследователем». Это — прописная истина, которую Главный счел нужным нам все-таки напомнить при своем явлении в секторе поиска. Ну и стало быть, раз интересы высшего разума требуют, чтобы были нарушены законы не только космопилотские, но даже и земные и просто человеческие, то так и следует поступить.

И что, спрашивается, они столько страдали и маялись, и откуда такая всегалактическая тоска в рассказе Морева-6 — нам, простым людям, невдомек. Есть инструкция — вот и следуй ей, не тратя сил и времени на философские метания. Другое дело, если бы когда-нибудь осуществилась его, командора Рольсена, заветная мечта — хоть один полет без параграфов, абзацев и подпунктов, септильон парсеков не видал бы их. Но, видно, истинное счастье не для смертных…

…Да, а что все-таки случилось с Моревым-6, что он заявился к нам собственной персоной?

⠀⠀ ⠀⠀

04.22.45/363.812/V

⠀⠀ ⠀⠀

ЭКИПАЖ МАЛОГО ВНЕГАЛАКТИЧЕСКОГО ОХОТНИКА ЭКСПЕДИЦИИ РАЗРЕШЕННЫХ ЭКСПЕРИМЕНТОВ «ЧИВЕР-2923» УВЕЛИЧИЛСЯ НА ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА. РОДИТЕЛИ: БОРИС РОЛЬСЕН, КОМАНДОР, ПЕРВЫЙ ПИЛОТ, И ЭНН МОРАН, КАДЕТ-ЛЕЙТЕНАНТ, ВТОРОЙ ПИЛОТ. ИМЯ, ДАННОЕ ПРИ РОЖДЕНИИ: ТИТ.

ЗАПИСЬ В БОРТОВОМ ЖУРНАЛЕ ПРОИЗВЕЛ КОМАНДИР КОРАБЛЯ РОЛЬСЕН.

⠀⠀ ⠀⠀

04.23.15/363.812/V

⠀⠀ ⠀⠀

Второй пилот

В некотором, правда, слишком уж горьком смысле разговор с Моревым принес Энн душевное успокоение. В том, что Борис все больше становился другим, чужим ей человеком, виноват, стало быть не он сам, а атмосфера Капкана. Конечно, не слишком радостно, что доминантные черты его характера оказались именно такими, но, с другой стороны, человек — не хордовое, у которого все вытянуто вдоль одного стержня, всякая личность многогранна, она именно тем и ценна, что представляет собой уникальную, нигде более не встречающуюся комбинацию качеств и свойств души. Да, все разговоры его о гнете правил и наставлений над свободой личности на деле обернулись всего лишь бравадой, но реализовавшаяся мечта — вообще крайне опасное состояние для человеческого духа, а Борис к тому же очутился и вовсе в исключительной обстановке, когда его стремления осуществились в значительно большей мере, чем он мог рассчитывать. Естественно, он несколько растерялся, утратил присутствие духа, и потому его страсть к коллекционерству возобладала над другими мыслями и чувствами. Но и Энн повинна в этом — слишком мало сил и времени уделяла она ему в первые годы их капканского существования.

Рассуждая так, Энн не сознавала, что ее образ мысли продиктован тем же самым воздействием капканского излучения или таинственного психологического проявителя. Ей было невдомек, что свойственное ей желание видеть Рольсена умным, сильным смелым и непогрешимым, а саму себя — недостаточно опытной, слабой, вечно ошибающейся в самых элементарных вещах трусихой усилилось за годы, проведенные на планете-ловушке. Но точно так же мимо сознания ее прошла и другая происшедшая с ней метаморфоза. Готовая подчиняться, почти полностью забывая себя, пока человек, чью волю она счастлива была исполнить, был в ее глазах единственным в мире, кого она любила, Энн становилась независимой, самостоятельной и активной, как только чувство это проходило. Так было на Земле, естественно, так же должно было быть и на Капкане. Она и в самом деле была «отважной, доброй, умной, красивой, самоотверженной», как говорил начальник ЭРЭ, но лукавить она не умела. Еще не отдавая себе отчета в том, что случилось в ее душе, Энн, ничего не сказав Рольсену, отправилась в жилище Морева-6, не зная пока, каким образом она сумеет убедить помочь ей этого абсолютно инертного, как все капканцы, бывшего человека, не сохранившего по сути дела ничего человеческого, кроме облика, до удивления напоминающего Главного, ставшего почему-то синеволосым.

Но ей не пришлось ни в чем убеждать его. Видимо, какая-то пелена спала с его, а может быть, и ее глаз. Морев-6 долго и сосредоточенно смотрел на Энн, словно что-то вспоминая из того, чего не было и не могло быть в его памяти. Потом так же не отводя от нее взгляда, не мигая и не произнося ни слова, он, как во сне, протянул руки к цепочке, висевшей у него на шее, и так же неестественно медленно снял ее вместе с прямоугольной пластинкой. Какое-то время лицо его сохраняло все то же бесстрастное и безжизненное капканское выражение, но постепенно оно просветлялось, и в глазах его появилось нечто вполне осмысленное, не только безусловно земное, но вдобавок еще и крайне знакомое.

— Зови меня Анной, — сказала Энн.