Знание — сила. Фантастика (2011-2015)

— Я считаю, что все гении — выродки. Ну, в смысле, уроды. Вот смотри, я — нормальный человек. Нет во мне каких-то суперталантов. А суперталант — это что? Это когда у одного чего-то гораздо больше, чем у остальных. Ну, например… — Трофимыч задумался, подбирая аналогию. — Например, как высокий рост — раза в два выше остальных людей — это же отклонение от нормы, правильно? Значит — уродство. Но рост видно, это — снаружи, так сказать. А талант — он в глаза не бросается, человек выглядит обыкновенно, а может делать то, что не может никто другой. Разве ж это не отклонение? Отклонение! Значит, гении — уроды! Логично?

Уставший от рассуждений Трофимыча Микола опять сонно покачивался на стуле. Предмет беседы его совсем не интересовал. Организм, весь день мучимый похмельем, получил желанные градусы и затих, но захотел спать. А спать нельзя, долг гостеприимства не велит.

— Вот возьмем меня, нормального человека, — гнул свое Трофимыч, — почему я не могу, например, писать картины, как Шишкин? А? Или сочинять музыку, как этот… Чайковский, например? Почему? Потому что я — не урод, я — нормальный!

За свою более чем полувековую жизнь Трофимыч ни разу не усомнился в правильности измерения людей собственным аршином. Все, что в этот аршин не укладывалось, было отклонением. Точка.

— Я должен его вывести на чистую воду! Живой, признанный во всем мире гений живет в нашем городе, я не могу упустить такой шанс!

Чтобы не уснуть, Микола решил перевести разговор в более конструктивное русло:

— И что ты собираешься делать?

— Проводить следственно-розыскные действия! — в голосе собутыльника сверкнул профессиональный металл, — Выводить на чистую воду этого гения!

— Каким образом? — Микола спросил из вежливости, даже не предполагая, что он уже числится напарником.

— Поедем проводить рекогносцировку!

— А потом?

— Сориентируемся по обстановке! — в охотничьем азарте Трофимыч полностью перешел на военную терминологию.

И вот они, как два идиота, уже несколько часов сидят в машине и таращатся: Микола — на окна, а Трофимыч — на дверь парадной. Окна панельного дома уютно светятся сквозь падающий снег, тикают дворники на лобовом стекле автомобиля…

— Смотри, кто-то вышел! Кажись, это он, наш гений! — Трофимыч толкает локтем вздремнувшего Миколу. Тот трясет головой и старательно разглядывает мужчину, вышедшего из подъезда. Хоть они и изучили в сети все его немногочисленные фотографии, но при свете фонарей, да еще в зимней одежде опознать человека трудно.

— Едем за ним, — без колебаний объявляет Трофимыч и они, не спуская глаз с объекта слежки, выезжают со двора.

Объект движется в неизвестном направлении. Приятели, радуясь концу многочасового бездействия, следуют за ним, гадая, куда он держит путь. Спустя полчаса выясняется — в продовольственный магазин эконом-класса, откуда вскоре выходит с пакетом и идет в сторону дома.

⠀⠀ ⠀⠀

* * *

⠀⠀ ⠀⠀

Мужчина неопределенного возраста, где-то между средним и пожилым, бредет, согнувшись, навстречу холодным порывам ветра. Здесь, на Купчинских просторах, ветру есть где разогнаться. Хорошо, хоть метель стихла. Длинная борода, залепленная снегом, превращается в ледяной компресс. Вязаную шапку продувает насквозь, впрочем, как и куртку на синтепоне.

Уже три трамвая проехали в сторону его дома. Ладно, дойдет, всего километра полтора осталось. Погруженный в свои мысли, человек не видит медленно едущий за ним автомобиль.

В парадной он чувствует себя почти дома. Рассеянно кивает двум мужчинам, вошедшим с ним, морщится от алкогольно-перегарного запаха. Не замечает, как пристально попутчики всматриваются в его лицо, как утвердительно подмигивают друг другу. Выйдя на своем этаже, не видит, что они тоже покидают кабину лифта. Звонок в дверь, теперь он совсем дома.

— Замерз, сынок?

— Ничего мама, не так уж и холодно. Подержи, пожалуйста.

Мужчина раздевается, берет у матери пакет с покупками и проходит на кухню. Мать спешит за ним.

В неплотно закрытую дверь квартиры заглядывает Трофимыч, осматривается, входит и жестом призывает войти Миколу. В прихожей оба замирают, прислушиваясь. Микола, обливаясь потом, приваливается к висящим на вешалке пальто и курткам, борясь с желанием зарыться в них. Ни фига себе рекогносцировочка — с проникновением в чужое жилище!

С кухни доносятся голоса:

— Как раз чайник вскипел, будешь?

— Нет, не хочется.

Трофимыч тянет приятеля за рукав. Приходится расстаться с вешалкой. На цыпочках они подходят поближе и осторожно заглядывают в проем кухонной двери.

Пожилая женщина вынимает продукты из пакета.

— Тут только молоко и хлеб…

— Да, мам.

Объект тяжело опускается на табуретку. Мать ставит перед ним блюдце, наливает молока. Садится на диванчик напротив. Подперев голову рукой и пристально глядя на сына, спрашивает:

— А сыр?

— Сыр не купил.

— Почему, Миша?

— Не купил, в другой раз куплю.

— Миша, у нас кончились деньги?

— Да, мама.

Женщина вздыхает:

— Ох, вечная история!.. До моей пенсии еще целая неделя…

— Мам, не драматизируй. Подумаешь, сыр не купил.

— Надо было все-таки взять тот миллион, Мишенька… За доказательство гипотезы…