Золочёные горы

утром я получил срочное сообщение от врача Калеба. Его травмы серьезны, он страдает от сильной боли. Я вынужден как можно скорее везти его в Денвер к хирургу. По этой причине я принял трудное, но, надеюсь, благородное решение уехать с ним сегодня утром.

Я слишком поздно сообразил, что для тебя небезопасно путешествовать в его компании. Не знаю, заметила ли ты пристальные взгляды тех мужчин вчера, когда ты общалась с ним на людях. Меня они очень встревожили. Такие типы могут линчевать негра под любым предлогом.

И, поскольку вчера мне не представилось возможности объяснить подробно мою «большую идею», расскажу сейчас: я хочу передать в Дирфилд камень, предназначавшийся для Храма Благодарности, подарить жителям Дирфилда. Вчера я отправил его в Грили, это последний пункт на железной дороге. Когда Калеб поправится, мы проделаем последнюю часть пути, доставив мрамор в повозке. И тогда я вернусь к тебе.

Прошу, прости меня. Я хотел, чтобы ты сопровождала меня в этом путешествии. Но в наши дни повсюду рыщут головорезы, а поездка в округ Уэлд пройдет по опасным дорогам. Было бы нечестно подвергать тебя таким испытаниям. По этой причине я решил, что тебе лучше остаться в гостинице, пока я не пришлю за тобой. Верю, что ты меня поймешь, и обещаю, что заглажу вину через несколько недель. Мы снова будем вместе раньше, чем ты успеешь соскучиться, милая. Ты ни в чем не будешь нуждаться.

Любящий тебя Джейс

В конверте лежали три зеленые бумажки. На каждой портрет лысеющего мужчины в очках. Джон Джей Нокс-младший. Три Нокса, по сто долларов каждый.

Какое хладнокровие. Просто откупиться от меня – и уехать! Он забрал кольцо – зачем? И я ему это позволила. Я колола себя шипами сожаления, чувствуя отвращение к своему поспешному «да». Это была не любовь, а козни дьявола, поймавшего меня в сети. И теперь я наказана. В темноте нашего свадебного вечера Джейс разглядел свою ошибку. Я слишком высокая, пальцы слишком толстые, и мой французский неправильный. Он забрал кольцо, чтобы аннулировать то, что за ним стояло. И заплатил, чтобы обелить свою совесть. Три сотни долларов. Это должно было стать утешением и возместить мне уход одного Паджетта? И смерть одного Пеллетье? Это была ничтожная часть тех тысяч, что он пообещал для лагеря забастовщиков.

Я сидела в ночнушке и разглядывала три бумажки, разложенные на столе как карты. Куплю себе билет в Париж. «Когда рабы пещер добьются свободы», – сказал Лонаган. Не думай про Лонагана. Используй свой шанс. В голове теснились мысли о мраморном блоке, который Джейс присвоил, и об остальных деньгах, взятых им из сейфа. Возможно, меня подозревали в преступлении, да я и сама была полна подозрений. Что он задумал?

Я держала голову под ледяным краном, пока мысли не прояснились. Холодным взглядом окинула себя в зеркале. Здравствуйте, миссис Паджетт. Была ли я ею на самом деле? Кто знал об этом? Кроме Калеба Грейди, только престарелый судья и его дочь Винни. Не родственник тех Паджеттов, так они считают. «Я не сказал отцу», – признался Джейс. Калеб никому не проговорится, ведь он уехал со своим сводным братом в округ Уэлд выполнять сумасшедшую миссию.

Вот-вот разверзнется ад.

Самым рискованным для меня было оставаться в «Гербе Руби» и разбазаривать деньги по пятнадцать долларов за ночь, чтобы спать на пуховой перине. Лучше сберечь деньги на случай, если Джейс Паджетт никогда больше не предстанет передо мной и не улыбнется кривой тоскующей улыбкой.

Но что, если он вернется через две недели, как обещал?