Золотая империя

– Я нашла дом в шафитском районе, – начала она. – Он, похоже, был заброшен еще до вторжения, но постройка крепкая, с маленьким двориком, и всего в нескольких минутах ходьбы от больницы. Владелец согласился продать его мне почти за бесценок, и я думаю… думаю, мне понравится там жить.

– Звучит неплохо, – сказал Али. – Хотя мне бы, конечно, хотелось, чтобы все вокруг не бросали меня. – Если он пытался пошутить, то потерпел неудачу. – Здесь останутся только я, дворец с привидениями и толпа препирающихся правительственных чиновников и делегатов со всего мира, пытающихся не убить друг друга.

– Да ведь для тебя это сон наяву. – Нари затащила его в апельсиновую рощу и усадила рядом с собой на старые качели. – Расслабься, – сказала она, когда Али бросил настороженный взгляд на корни, растянувшиеся по земле. – На этот раз ты вошел по приглашению. И я тебя не бросаю. Я буду помогать тебе, обещаю. Но все-таки я хочу начать строить что-то и для себя, – сказала она, чувствуя непривычную для себя робость. – Мой дом, больница… жизнь, которая мне по душе.

– Тогда я рад за тебя, – тепло сказал он. – Честно. Я буду скучать, не видя тебя каждый день, но я рад за тебя.

Настала очередь Нари потупить глаза.

– Я вообще-то надеялась… – она нервно теребила в руках край чадры, – …что ты будешь навещать меня. На регулярной основе. Нам нужно вести расходные книги… а я никогда с этим не ладила, – поспешила добавить она, смущаясь жара, прилившего к щекам.

– Расходные книги? – Али нахмурился и покачал головой. – Поверь мне, я найду тебе бухгалтера получше. Благотворительные фонды могут дать очень хорошие результаты, и если найти хорошего специалиста…

– Мне не нужен специалист! – Создатель, его непонятливость однажды ее прикончит. – Я хочу проводить время с тобой, Али. Просто проводить время у меня дома, а не бегать от чудовищ и не устраивать революций. Я хочу узнать, на что это похоже.

– А… – Запоздалое понимание осветило лицо Али. – А-а.

У нее пылали щеки.

– Я предложу тебе взаимовыгодную сделку. Ты будешь вести мой бухучет, а я научу тебя дивастийскому.

– Ты столько раз спасала мне жизнь, Нари. Ты ровным счетом ничего не должна мне за то, чтобы я вел твою бухгалтерию.

Нари сделала глубокий вздох, а затем заставила себя встретиться с ним взглядом, собирая в кулак совсем другую смелость, чем та, к которой она привыкла.

Смелость позволить себе быть капельку уязвимой.

– Я думала, что ясно выразилась… – начала она. – Я намерена всегда держать тебя у себя в долгу.

Больше она ничего не сказала. Даже такое откровение далось ужасно тяжело, и Нари знала, что не сможет позволить себе ничего более серьезного, возможно, еще в течение долгого времени. Слишком уж часто ее сердце разбивалось вдребезги.

Но она посадит этот росток и посмотрит, что из него вырастет. Нари украдет свое счастье, как и обещала Даре, но сделает это на своих условиях, в своем темпе и помолится, чтобы на этот раз то, что она построила, не сломалось.

Али уставился на нее в ответ. А потом улыбнулся, возможно, самой яркой и счастливой улыбкой, которую она видела у него за очень долгое время.

– Думаю, это действительно самое разумное решение… с политической точки зрения, – признал он. – Мой дивастийский и впрямь ужасен.

– Просто чудовищен, – поспешно согласилась Нари.

Она замолчала, чувствуя неловкость и вместе с тем чрезвычайное удовлетворение. А еще она прекрасно отдавала себе отчет в том, насколько тихой и удаленной была апельсиновая роща, где они уединились в укромном цветущем уголке.

И, конечно, именно в этот момент Али решил заговорить снова:

– Ты же знаешь, как я вечно говорю все не вовремя?

Нари застонала:

– Али, за что? Что на этот раз?

– Не знаю, как тебе и сказать, – признался он. – Я хотел выждать подходящего момента или дать тебе время для скорби… – Али сделал глубокий вдох, а затем протянул ей руку. – Но я знаю, что на твоем месте хотел бы сам принимать такое решение. К тому же мы обещали не лгать друг другу.

Сердце Нари подскочило к горлу.

– Что случилось?

– Сегодня утром я встречался с Себеком… – Али не отводил от нее своего мягкого взгляда. – Он хранит воспоминания твоей матери. И он показал мне, как поделиться ими…

– Да, – перебила Нари. – Что бы там ни было, да.

Али медлил.

– Это тяжелые воспоминания, Нари. И я никогда не делал этого раньше. Я не хочу переутомить тебя или причинить боль…

– Мне нужно знать, Али. Пожалуйста.

Он глубоко вздохнул:

– Хорошо. Дай мне свои руки. – Нари протянула руки, и он сжал ее ладони. – Сейчас может быть немного больно. – Он впился ногтями ей под кожу.

Нари охнула… а потом сад исчез.

Воспоминания нахлынули так стремительно и плотно, что поначалу было трудно отделить их друг от друга, и Нари улавливала лишь отдельные вспышки, прежде чем они сменялись другими. Запах свежего хлеба и объятия у теплой женской груди. Дерево, забравшись на которое, видно поля колышущегося сахарного тростника, обнимающего Нил. Пронизывающая скорбь, громкий плач, когда обернутое в саван тело опускают в могилу.

Имя. Дурийя.