Золотая империя

– Обряды напоминают о необходимости ухаживать за купелью и поддерживать в ней огонь. – Она прикусила губу. – Однажды я сказала Картиру, что это просто хитрый способ напоминать людям молиться, потому что без молитвы огонь погаснет, а он назвал меня циником. Но, несмотря на это… мне нравятся эти ритуалы, они приносят умиротворение. Мне нравится их бессменность – то, что Анахид совершала эти же самые действия много веков назад. То, что дэвы пронесли их сквозь время. То, что мы пережили и худшее. Когда я приехала в Дэвабад, Низрин мне сказала, что в огне, который пережил самую темную ночь, всегда можно найти утешение. Потому что тьма неизбежна, но пока у тебя горит огонь, все будет в порядке.

– Это очень красиво, – тихо сказал Али. – Я этого не знал. А должен был. Мне следовало выделить время и поинтересоваться тем, что почитает священным столько жителей моего города.

– Видимо, в Цитадели решили, что целесообразнее внушать своим солдатам, что огнепоклонники – сущие звери. Так легче причинять нам боль.

– Это не оправдывает моего невежества. – Али уставился на свои руки. – Из-за меня страдали дэвы и шафиты. Я говорил и делал вещи, из-за которых их убивали. Я убивал их сам. – Он поднял глаза на тлеющую траву в плавучей раковине. – У нас есть один стих, похожий на то, что сказала тебе Низрин. В нем говорится, что Бог – это свет небесный и земной; такой же надежный, как свет лампы под стеклом, и такой же яркий, как свет звезд. И что он всегда рядом, чтобы направлять нас.

Его последние слова, произнесенные с запинкой, укрепили уверенность Нари в принятом решении. Она подобрала одну ветку, разломала ее на мелкие кусочки, чтобы занять дрожащие руки, и осторожно положила одну щепку в растопку. Та занялась, и огонь лизнул сухое дерево.

– Я не вернусь в Египет, Али, – начала она. – Я не могу. Судя по тому, что говорила Кандиша… боюсь, ифриты преследовали собственные цели в союзе с Манижей. Слишком много совпадений. Никто не знал, что Дара был порабощен, но каким-то образом его кольцо оказалось у моей матери, когда та водила компанию с ифритами, пленившими его? И они так охотно помогают ей, своему смертельному врагу?

Али не удивился, когда она сказала, что не вернется в Египет – возможно, он действительно научился читать ее, – но последующие ее слова вызвали у него сомнение.

– Твоя мать оказалась достаточно умна, чтобы перехитрить моего отца. Ты действительно думаешь, что она клюнет на козни ифритов?

– Я думаю, что ифриты строили свои козни за тысячелетия до нашего рождения. И да, я думаю, Манижа могла так изголодаться по власти и мести, что цена вопроса ее не заботила. Или, возможно, она решила, что сможет перехитрить и их тоже. В любом случае… – Горло Нари перехватило от испуга – тело было гораздо умнее ее глупого, безрассудного сердца. – Я не могу сидеть сложа руки. Дэвабад – мой дом. Наш дом. – Она протянула руку и снова переплела их пальцы. – Кахтани и Нахиды довели нас до этого. Думаю, будет справедливо, если аль-Кахтани и э-Нахида все исправят. Или, что более вероятно, умрут мучительной смертью в попытках это сделать.

Он сжал ее пальцы.

– Я сделаю вид, что не слышал последней части. Но… ох! – Али выпустил ее руку. – Чуть не забыл! – Он поднялся с земли и куда-то убежал.

– Что не забыл? – окликнула Нари.

Но Али уже успел вернуться.

– Повесил на дерево, чтобы просохла.

Нари узнала черную сумку в его руках.

– Мои инструменты! – обрадованно воскликнула она. Она вскочила на ноги, выхватывая сумку у него из рук, и быстро осмотрела ее содержимое. Все как будто было на месте, и она вздохнула с облегчением, словно вид инструментов развеял часть тоски, тяжелым грузом лежавшей у нее на плечах. – Ох, Али… Спасибо! – поблагодарила она, обнимая его за шею и притягивая к себе. – Боже мой, как тебе удалось их найти?

– Я… – Объятия застали его врасплох, и Нари внезапно осознала, что на нем не было рубашки. Она покраснела, делая шаг назад, и Али продолжил: – Себек, марид, нашел ее по моей просьбе.

– Ты посылал марида за моей сумкой? – Нари содрогнулась. – Иногда ты меня пугаешь. И все равно спасибо. За сумку и… за все, что было на пляже, – добавила она, и ее щеки погорячели от смущения. Как же она ненавидела свои эмоции! – Ты хороший друг. Наверное, лучший в моей жизни. – И более жестким тоном добавила: – Но если ты кому-нибудь проболтаешься о том, что я плакала, я тебя убью.

Али, казалось, с трудом сдерживал улыбку.

– Считай, что угроза возымела эффект.

– Вот и хорошо. Тогда пойдем. Мы и так достаточно времени потратили впустую, а я бы хотела наконец понять, что произошло за прошлую ночь и как у вас с маридом успели сложиться такие панибратские отношения.

– Это долгая история.

– Али, в нашем путешествии все идет не слава богу. Сам понимаешь, нам предстоит долгая прогулка.

Нари перешагнула через гниющие останки упавшей пальмы, откинув с лица пряди волос, мокрые от пота.

– Так он был крокодилом или просто выглядел как крокодил?