Золотая хозяйка Липовой горы

Крамара сидела за столом перед бронзовым зеркалом, рядом с которым горел масляный светильник, и расплетала на груди косу. Женщина не обернулась на скрип двери, лишь замерла на мгновение и подалась плечами чуть вперёд, как пламя светильника от сквозняка, но потом вернулась к своему занятию. Чекур не знал, как себя вести. Подойдя к столу, он положил руки на женские плечи, подавшиеся навстречу ладоням, и стал легко перебирать пальцами, словно проверял на качество соболиный мех, привозимый на обмен северными таёжными племенами. Распустив волосы, Крамара откинулась назад – её чёрная грива взмыла, как птичье крыло, и разметалась по спине.

Наконец их взгляды встретились в отражении отполированной бронзы. Не отводя глаз, юноша взял лежавший на столе костяной гребень, инкрустированный серебром, и стал расчёсывать густые волосы, пахнувшие сосновой смолой. Он погружал в них зубья гребня у макушки и вёл их вниз. Постепенно в эти движения проник ритм, которому женщина стала подаваться своим телом. Двигались оба всё ритмичней. И когда рука Чекура стала так резко уходить вниз, словно он готов был вырвать волосы, Крамара встала на ноги и прижалась к Чекуру всем своим горячим телом.

От этой близости голова Чекура пошла кругом, его руки и ноги стали непослушными. Эту немощь смыло прорвавшееся наружу первое семя, и на смену томлению пришла не менее обезоруживающая нега. Захотелось тут же забыться, уснуть, чтобы набраться сил, однако Крамара ласково, но настойчиво выпроводила гостя…

По мере приближения к ротонде вождя угров всё больше одолевало чувство, схожее с томлением девственника, испытанное когда-то на пути к ложу Крамары. И эти ощущения становились всё явственнее по мере того, как проглядывали из-за колонн черты высеченного из мрамора женского тела. Сначала фигура открылась ему со спины. Чекур был весьма рослым мужчиной, изваяние оказалось ему под стать. Его взгляд скользил от волос, собранных на затылке в пучок, по оголённой спине, растекался по её плавным изгибам, но, достигнув поясницы, собирался в треугольную впадинку. Задержавшись там на какое-то время, плыл в ложбинку, обрываемую складками мраморных одежд на оголённых до середины ягодицах.