Золотая легенда. Том II

О том покое, к которому стремился Арсений, рассказывают следующее. Некогда жили три брата, принявшие монашество. Один решил примирять врагов, другой стал ухаживать за больными, третий избрал покой пустынножительства. Первый старался изо всех сил, но среди людских раздоров не мог угодить каждому, и потому, сраженный усталостью, пришел ко второму брату. Тот также пал духом и не имел сил исполнять принятый обет. Они единодушно решили отправиться к третьему брату, пребывавшему в пустыне. Когда братья поведали ему о своих тревогах, тот наполнил водой чашу и сказал: «Посмотрите внимательно на воду, она взбаламучена и неспокойна». Затем он сказал вновь: «Теперь посмотрите, какой спокойной и прозрачной стала вода!». Когда они вгляделись и увидели свои лица, брат сказал: «Точно так же и тот, кто находится среди людей, из-за суеты не видит своих грехов, но стоит ему успокоиться, он может их видеть»[468].

Некий человек встретил в пустыне отшельника, который был наг и, как животное, питался травой. Он устремился вслед за убегавшим пустынником, крича: «Подожди меня, ведь я преследую тебя ради Бога». Тот ответил: «И я бегу от тебя ради Бога». Когда тот человек сбросил одежду, отшельник остановился и сказал: «Я подождал тебя, ибо ты отбросил прочь земную материю». Человек спросил: «Скажи мне, как я могу спастись?». Отшельник ответил: «Беги людей и молчи»[469].

Некая матрона, пожилая и благородная, побуждаемая благочестием, приехала увидеть авву Арсения. Архиепископ Феофил попросил Арсения позволить женщине посетить его, но тот наотрез отказался встретиться с ней. Она же направилась к келье Арсения и, найдя авву перед кельей, пала к его ногам. Авва Арсений в негодовании поднял ее и сказал: «Если хочешь видеть мое лицо, смотри», — но от стыда и смущения женщина не могла поднять глаза.

Старец сказал ей: «Как же ты, будучи женщиной, не побоялась пуститься в такое плавание? Теперь ты вернешься в Рим и расскажешь другим женам, что видела авву Арсения, и они, подобно тебе, захотят поглядеть на меня». Она ответила: «Если по воле Божией я вернусь в Рим, то никому не позволю отправиться сюда. Но взамен обещай мне, что будешь молиться за меня и всегда помнить обо мне». Авва сказал ей: «Молю Бога, чтобы Он уничтожил в моем сердце память о тебе». Услышав это, женщина сильно расстроилась и, вернувшись в город, от огорчения слегла в лихорадке. Архиепископ услышал о том и пришел утешить ее, она же сказала: «Вот, я умираю от горя». Архиепископ сказал: «Разве ты не знаешь, что ты — женщина, а враг рода человеческого нападает на святых через жен. Поэтому авва и сказал так, но он постоянно молится за твою душу». Получив это утешение, она в радости вернулась домой[470].

О некоем авве рассказывают следующее. Когда ученик сказал ему: «Отче, ты состарился, давай отправимся жить поближе к миру», — тот ответил: «Пойдем туда, где нет женщин». Ученик спросил: «Где же такое место, в котором мы не встретим женщин, если только это не пустыня?». Тот сказал ему: «Тогда отведи меня подальше в пустыню»[471].

Другой брат должен был перенести свою престарелую мать через реку и перед тем обернул руки плащом. Мать спросила: «Почему ты закрыл руки, сын мой?». Тот ответил: «Тело жены подобно огню, и потому, когда я коснусь тебя, воспоминание о других женах проникнет в мою душу»[472].

Всю жизнь Арсений, сидя за работой, держал на коленях тряпицу, на которую падали слезы, обильно струившиеся из его глаз. Он проводил без сна всю ночь. С наступлением утра, когда из-за усталости, овладевающей любым человеком, ему хотелось спать, авва говорил сну: «Иди сюда, дурной слуга!» — и, немного поспав сидя, вскоре поднимался сноп Арсений говорил: «Если монах настоящий борец, для сна ему достаточно и одного часа»[473].

Когда отец святого Арсения, благородный сенатор, завершил свою жизнь и по завещанию оставил сыну большое наследство, чиновник принес Арсению завещание. Тот взял документ в руки и хотел его порвать. Пав к ногам Арсения, пришедший стал умолять авву не делать этого, по скольку за это он может лишиться головы. Арсений сказал: «Я умер прежде отца. Как же тот, кто умер недавно, может сделать меня своим наследником?». Он отослал завещание, не пожелав ничего принять[474].