Золото апачей (ЛП)

   Новый участок пустыни оказался не таким ужасным, как предыдущий; он пересек его за несколько часов, держа направление на Старый Тандергаст, который постепенно увеличивался в размерах, - седой и величественный.

   Он снова достиг предгорья, поросшего соснами, с небольшими ручьями, сбегавшими по склонам, и теперь огибал Старый Тандергаст, чтобы оказаться на его северной стороне - цель, которую он поставил себе достигнуть через несколько дней. Спустя два или три дня он оказался в глубокой лощине, густо поросшей карликовыми соснами, вытянувшейся с юга на север; она поднималась вверх, ее с обеих сторон окружали высокие скалы. Он был уверен, что это именно то, что имел в виду Анания Браун, говоря "вверх и вниз, вверх и вниз"; его сердце наполнилось радостью и готово было выпрыгнуть из груди. Все, что у него было, - несколько туманных слов, произнесенных умирающим, но его надежды сбывались, по крайней мере, до сих пор; одно звено цепочки должно было привести его к другим.

   Передвигаться по ложбине с животными было очень тяжело; найдя подходящее место, Чарльз разбил лагерь, хотя было немногим позже полудня. Он настрелял немного дичи, так что теперь у него было вдоволь еды. На дне лощины протекал ручей, или маленькая речка, кое-где узкая и глубокая, кое-где - мелкая и широкая, а потому ему не о чем было беспокоиться.

   После обеда, пока животные паслись, он поднялся на гребень лощины. Склон был покатым, кусты росли в изобилии, так что вскоре он оказался наверху. Отсюда он мог видеть обширное пространство скалистой местности, но, когда внимательно осматривал ее, заметил то, что неприятно поразило его. Тонкая синяя линия поднималась к небу на востоке и таяла в вышине. Здесь находился кто-то еще!

   Мальчик почувствовал ярость, как если бы какой-то нарушитель посмел вторгнуться в границы его владений. Все местность, насколько мог охватить глаз, по праву принадлежала ему! Кто там, зачем пришли? Но он был молод, а потому принимал решения быстро.

ГЛАВА IV. ЗАТЕРЯННОЕ ПОСЕЛЕНИЕ

   Чарльз вернулся в свой лагерь. Он не разводил огонь; лошадь и мул не ушли бы с поляны, на которой паслись, а потому ничто не могло воспрепятствовать его плану. Он взял одно из ружей, - самое лучшее, - достал патроны и набил ими пояс. После чего двинулся в путь.

   Он снова поднялся на скалу и взял направление на синий дым, все еще поднимавшийся к небу прямой линией. Его чувство ревности, даже злости, по отношению к незнакомцам, постоянно увеличивалось, но он не намеревался прибегать к насилию, разве только в случае самозащиты, что в этих диких местах вовсе не было невероятным. Это могли быть профессор Лонгворт или профессор Крейкшенк, но он в этом сомневался, поскольку полагал, что их путь лежал далее на восток.

   Путь был нелегким, через холмы, овраги и скалы, солнце обжигало, подобно огню, но мальчик с ружьем решительно продвигался вперед. Дым стал виден более отчетливо, и вот, наконец, с вершины невысокого холма он увидел внизу лагерь и тех, кто его разбил.

   Чарльз смотрел на этот лагерь и тяжело вздыхал. Никогда в жизни не испытывал он большего удивления. На поваленной сосне сидел тот самый мальчик, Герберт Карлтон, которого он видел в Джефферсоне, а потом в Фениксе. В костюме цвета хаки, как и прежде, сейчас он выглядел загорелым, а его одежда носила следы длительного путешествия. Он казался усталым и встревоженным, и Чарльз испытал прилив сочувствия по отношению к нему. На этот раз, без примеси зависти.

   Неподалеку стоял мистер Карлтон, с угрюмым видом. Три или четыре человека, проводники или слуги, занимались устройством лагеря; верховые и вьючные животные паслись рядом.

   Удивление Чарльза иссякло, когда он вспомнил заметку о медных рудниках, прочитанную им в газете в Фениксе. Несомненно, они искали именно их.

   Он провел на холме полчаса, а когда отправился назад, всю дорогу размышлял. В лощину, к своему лагерю, он вернулся встревоженным; но пугало его не одиночество, а люди у него на пути.

   Животные по-прежнему паслись, но когда Чарльз стал готовиться к дальнейшему путешествию и сворачивать лагерь, то заметил отпечаток на берегу крошечной речушки, там, где земля была мягкой. Он не был искушенным следопытом, чтобы сказать со всей определенностью, что это, но ему показалось, что это был след человеческой ноги. Он уставился на него и попытался убедить себя, что это след пумы, - это, действительно, было вполне возможно, - но не смог. След оставлен человеком, и он не мог убедить себя в обратном.