Золото для индустриализации. Торгсин

Сдача ценностей и обладание книжкой Торгсина не гарантировали людям покупку желанных продуктов и товаров. Мука, крупа, сахар, спрос на которые во время голода был особенно велик, быстро исчезали из магазинов. В Петрозаводске, например, в торгсине в конце августа 1932 года в продаже были лишь перец и горчица[968]. Коканд просил два вагона муки в месяц, а получил лишь 30 мешков; их хватило на один день торговли. Месячная потребность в рисе составляла 1,5 вагона, а получили только 40 мешков, которые в Коканде продали в течение двух дней (май 1932)[969]. Весной 1932 года из Киева сообщали об огромных очередях, в которых люди «простаивали днями и ночами в продолжении недель, запруживали улицы и стимулировали развитие сыпного тифа… ежедневные драки в самом помещении Торгсина и на улице»[970]. Таким было преддверие массового голода. С его наступлением огромные очереди, которые выстраивались с 4–5 часов утра, и хронический недостаток продуктов стали общим местом в донесениях с мест. В крупных городах конная милиция усмиряла толпы отчаявшихся людей.

Часто люди не могли купить то, за чем пришли в Торгсин, так что приходилось откладывать покупку[971]. В декабре 1932 года в Харькове по ордерам денежных переводов торгсин задолжал покупателям продуктов на 76 тыс. рублей, а по бытовому золоту – на 15 тыс. рублей. Существовало негласное распоряжение не обещать покупателям быстро получить продукты[972]. Из Средней Азии в 1933 году писали: объявят по городу, что в Торгсин поступили сахар и рис, – начинается активная сдача ценностей, а потом оказывается, что товаров так мало, что отпускают лишь по килограмму в руки. Это, кстати, одно из свидетельств существования норм продажи даже в валютном Торгсине. Не случайно крестьяне, отличавшиеся особой осторожностью и практичностью, предпочитали сдавать ценности небольшими партиями, например отпиливали маленькие кусочки золота. Это явление автор одного из донесений назвал «измельчанием сдатчиков»[973]. «Отложенный спрос», по мнению руководителей посылочной деятельности Торгсина, был причиной «непрерывного роста невыбранных сумм заказов»[974]. Гражданин Кутесман из Волочиска, подтверждая это, весной 1932 года жаловался:

Мне 70 лет. Дети мои в Аргентине. Живу исключительно помощью, посланными деньгами… Уже прошло четыре месяца, как мне дети прислали 35 долларов… из них после приезда в Киев насилу получил продуктов на 40 рублей, а остальные до сего времени не могу получить. Дети мои каждый раз запрашивают, получил ли я? Не знаю, что ответить. Ответить, что 4,5 месяца не получал – не хочется, чтобы враги наши знали. Писать, что «да» – так не могу, ибо обречен на голод…[975]