Золото для индустриализации. Торгсин

Работники магазинов не только знали профессиональных спекулянтов в лицо. Не будет большим преувеличением сказать, что практически все работники торговли, в силу своей близости к дефицитному товару, занимались спекулятивной перепродажей. По словам документа, в Торгсине произошла «тесная спайка работников универмагов со спекулянтами»[1057]. Продавцы выдавали товары по заведомо подложным чекам или вообще без чеков, информировали спекулянтов о времени поступления и переоценки товаров, а то и искусственно задерживали переоценку – оборот магазинов увеличивался в несколько раз накануне повышения цен[1058]. Продавцы позволяли «своим» покупать без очереди, с «черного хода» и из-под прилавка, принимали от них недействительные талоны и книжки[1059]. Председатель Торгсина Сташевский после поездки по Украине признался: «У меня создалось впечатление, что в Киеве и Одессе между продавцами и покупателями-спекулянтами стерлась всякая грань»[1060].

Для тех, кто не имел ценностей, покупка торгсиновских денег с рук была способом проникнуть в магазин. Шли к спекулянтам и умиравшие от голода, и те, кто хотел купить модные импортные товары, отсутствовавшие в невалютных магазинах, а также многие кустари, чтобы достать необходимое для их ремесла сырье: сапожникам нужны были шевро и хром, мыловарам – каустик и стеарин. К спекулянтам обращались и нуждавшиеся в медикаментах – в Торгсине были лекарства, которые отсутствовали в аптеках. Докупали торгсиновскую валюту на черном рынке и те, чьих собственных валютных сбережений не хватало[1061].

Купля-продажа денег Торгсина, его товаров, царского чекана и иностранной валюты бойко шла у входа и в самих магазинах, на прилегавших к ним улицах, в скверах и подворотнях домов. Спрос был огромен. Акты задержания и сопроводительные записки в милицию свидетельствуют, что спекулянты «собирали толпы народа» и вели себя агрессивно[1062]. Руководство Торгсина рассылало директорам магазинов циркуляры, требуя применять решительные меры в борьбе со спекуляцией: развесить у касс плакаты, предупреждавшие об ответственности, пойманных сдавать в милицию и уголовный розыск, сообщать обо всех фактах отказа «органов» привлекать виновных к ответственности[1063]. Периодически милиция проводила облавы. Арестованные спекулянты препровождались в участок, но, частенько бывало, убегали от конвоиров. Видимо, откупались, милиционеры ведь «тоже есть хотят»[1064].

Еще одним методом борьбы со спекуляцией было «усовершенствование» денег Торгсина. В начальный период деятельности товарные ордера Торгсина были обезличены. В феврале 1933 года постановление СНК ввело именные торгсиновские книжки. Эта мера вызвала протесты некоторых директоров Торгсина, которые боялись, что не выполнят валютный план. По их мнению, опрос и запись личной информации отпугивали людей, да к тому же делали процедуру громоздкой, создавали очереди. Но Наркомфин настоял на мерах против превращения «книжек в обезличенный денежный знак»[1065]. В борьбе со спекуляцией Правление Торгсина запретило обращение отрезанных от именных книжек отрывных талонов. Кассиры несли уголовную ответственность за нарушение этого указания. Но люди находили обходные пути. Можно было купить не именную книжку, а уже оплаченные в магазине чеки на получение товара.

Введение именных товарных книжек несколько затруднило спекуляцию. Владельцы боялись их продавать, а те, кто покупал именные книжки, делали это с опаской и старались их побыстрее реализовать. Но, как справедливо отметил один из руководителей Торгсина, несовершенство товарной книжки не являлось решающим фактором спекуляции. Способ обогащения для одних, средство выживания для других – спекуляция была неистребима. Спекулятивная деятельность нарастала в периоды острого недостатка товаров и падала с насыщением потребительского спроса. За первую половину 1934 года в Торгсине было заведено почти 6 тыс. дел о спекуляции, арестовано более 58 тыс. человек. Наивысшие показатели имели Украина (более 5 тыс. дел), ЦЧО (более 4 тыс. дел), Горьковский край (почти 4 тыс. дел) и Средне-Волжский край (немногим более 3 тыс. дел). В Москве и области было заведено более 4,5 тыс. дел и арестовано более 5 тыс. человек, в Ленинграде и области – 1,6 тыс. дел и примерно столько же арестованных «спекулянтов»[1066]. Эти данные, однако, скорее служат мерилом активности региональной милиции, чем показывают истинные размеры или географию спекуляции.