Золото для индустриализации. Торгсин

Материалы Ленинградской конторы дают представление о социальном происхождении и уровне образования работников Торгсина[1080]. Весной 1935 года среди 1,5 тыс. работников этой конторы почти тысяча человек (более 60 %) имели низшее образование, включая самого управляющего, его зама, ответственных руководителей групп, а также практически всех директоров магазинов и баз, их замов и почти всех заведующих отделов в магазинах и на базах. Большинство продавцов (почти 80 %) также имели лишь начальное образование. Менее трети работников Ленинградской конторы (около 500 чел.) получили среднее образование. Это были главным образом бухгалтеры, кассиры и экономисты. И всего лишь 14 работников, или менее 1 % общего состава, Ленинградской конторы Торгсина в 1935 году имели высшее образование: среди них два старших бухгалтера, три кассира, инспектор, четверо экономистов и юрист[1081]. Низкий уровень образования работников элитной Ленинградской конторы, у которой возможности найти и привлечь подготовленных людей были несравненно лучше, чем на периферии, позволяет сказать, что в глубинке картина повальной необразованности, а то и элементарной неграмотности работников окажется еще более удручающей. Например, в руководящем составе среднеазиатских контор Торгсина (управляющие контор, уполномоченные Правления в республиках, директора агентств и магазинов) не было ни одного человека с высшим образованием. Только двое закончили реальное училище, остальные (22 чел.) имели начальное образование. Высшее образование в руководящем аппарате среднеазиатского Торгсина имели лишь два специалиста: экономист и юрисконсульт, который закончил юридический факультет еще при царе[1082]. Председатель Сташевский, признавая крайне низкий уровень образованности работников Торгсина, требовал пересмотреть весь состав директоров универмагов[1083].

В кадровом составе Торгсина, как в зеркале, отразились основные социальные процессы 1930-х годов. Львиную долю работников Ленинградской конторы в 1935 году составляли бывшие крестьяне – 850 человек, или почти 60 % общего кадрового состава. Они в основном работали кассирами (239 чел.), продавцами (232 чел.) и в счетном аппарате (71 чел.). Это была крестьянская молодежь, которая, спасаясь от коллективизации и пользуясь возможностями индустриализации и облегченного доступа к обучению, переехала в город и получила среднее специальное образование[1084]. Значительное число бывших крестьян (214 чел.) было занято в Торгсине на неквалифицированной работе обслуживающего персонала. Второй по величине группой были выходцы из мещан – 375 человек, или около четверти всего кадрового состава Ленинградского Торгсина. На первый взгляд поражает, что почти половина их (186 чел.) работала в обслуживающем персонале. Видимо, это были «лишенцы», которые из-за социального происхождения не могли получить работу получше. Присутствие «лишенцев», возможно, объясняет, почему в обслуживающем персонале – наиболее низкой группе торговых работников – оказалось так много людей со средним и даже высшим образованием (144 человека, из них трое с высшим образованием). Выходцы из рабочих составляли около 20 % (299 чел.) в Ленинградском Торгсине. Они работали продавцами или подсобными рабочими. Из бывших дворян в Ленинградской конторе работало три человека, а из бывших кустарей – 24. Тот факт, что состав работников даже преимущественно городской Ленинградской конторы оказался преобладающе крестьянским, подтверждает ранее сделанные выводы о социальной природе Торгсина. Торгсин как массовое явление в значительной степени был не элитным, а крестьянским феноменом. Могло ли быть иначе в крестьянской стране? Голод гнал крестьян в ряды покупателей Торгсина, коллективизация и индустриализация заставляли их искать работу в городе, в том числе и в Торгсине[1085].