Золото для индустриализации. Торгсин

По итогам рейдов «легкой кавалерии» в магазине проходил товарищеский суд, решавший судьбу «несунов». Приговоры были разные – от выговора и внушения до увольнения, лишения пайки, исключения из профсоюза, отдачи под суд. Приведу протокол одного из таких судов. Он иллюстрирует характер и методы краж, а также механизм и логику наказаний. Суд проходил 7 июля 1935 года в московском торгсине № 4 (Покровка, 55). Отряд «легкой кавалерии» несколько дней назад обнаружил при обыске 215 граммов колбасы на сумму 10 копеек золотом в личном шкафу у уборщицы продовольственного отдела Сократовой (ее также обыскали при выходе из продовольственного отдела по окончании работы, но ничего не нашли). Сократова признала себя виновной в хищении. Свой поступок она объяснила тяжелым материальным положением: на ее иждивении было двое детей, 7 и 10 лет, и престарелая мать[1172].

Вот вопросы, заданные Сократовой:

Тов. Люшин (председатель суда. – Е. О.) к Сократовой: сколько раз совершала хищения, какая цель была оставить колбасу в шкафу и зачем был пришит карман на рубашке (курсив мой. – Е. О.).

Сократова: Кражу совершила первый раз. Колбасу оставила в шкафу, потому что не было времени поесть, работала, на рубашку пришит не карман, а заплата.

Тов. Фишкина – (свидетель) – говорит суду о том, что при обыске Сократовой был обнаружен аккуратно пришитый карман на рубашке вместимостью на 2 килограмма.

Вместимость кармана впечатляет. Здесь же и новый штрих – карман маскировался под заплату. Казалось бы, кому придет на ум спрашивать, зачем на одежде пришит карман. Однако в 1930-е годы карман мог быть не только деталью одежды, но и изобретением в борьбе за выживание. По логике того времени наличие кармана могло стать преступлением. Другой вопрос, который приходит на ум после прочтения документа: Сократову поймали, а сколько человек успели съесть украденную колбасу или другие продукты, вместо того чтобы оставлять их в шкафу «на потом»? В продовольственном отделе этого магазина на момент товарищеского суда была растрата в 200 золотых рублей. Кража Сократовой составила всего лишь 10 копеек, значит, было много и других «несунов».

Приговор товарищеского суда в отношении Сократовой был довольно мягким и не без курьезности. Она получила строгий выговор и была переведена из продовольственного в другой отдел, подальше от головокружительно пахнущих деликатесов. Щадящий приговор объяснялся тем, что Сократова хорошо работала в магазине в течение двух лет, была ударницей (за этот проступок ее из «ударниц» исключили) и ранее не имела взысканий. Судьи проявили человечность, приняв во внимании и ее тяжелое материальное положение[1173]. Мягкое наказание Сократовой было исключением. Как свидетельствуют другие акты «легкой кавалерии», в большинстве подобных случаев людей увольняли с работы и отдавали под суд. Судебные дела по Торгсину должны были рассматриваться в течение 20 дней[1174]. По уголовным делам о хищении порой выносили и показательные расстрельные приговоры[1175].

Из-за фрагментарности данных трудно оценить общие материальные потери по причине воровства в Торгсине. Можно провести лишь приблизительные расчеты. Отчетный баланс Наркомата торговли за 1933 год свидетельствует, что потери от хищений, недостач и списания пришедших в негодность товаров по всей системе наркомата составили 3,6 млн рублей[1176]. Сколько из этих миллионов приходилось на долю хищений в Торгсине? Данные за 1932 год дают некоторое представление об этом. Докладная записка о результатах проверки Торгсина сообщала, что «по неполным данным в 1932 году недостачи превысили 800 тыс. руб.»[1177]. Исходя из этого, можно предположить, что в результате крупных хищений и «несунства» Торгсин терял порядка миллиона рублей в год.