Золото для индустриализации. Торгсин

В официальных документах Торгсина голод никогда не рассматривался в числе причин массового воровства[1178]. Власти винили в этом «засоренность торгового аппарата социально чуждыми и уголовными элементами»; этим и объясняли необходимость чисток. Первая массовая чистка Торгсина прошла по постановлению Президиума ЦКК и Коллегии НК РКИ весной – летом 1933 года. Время ее проведения указывает на то, что она была «эхом» генеральной партийной чистки, объявленной в стране в декабре 1932 года и продолжавшейся весь следующий год – руководство Торгсина шло в ногу со сталинским временем. В соответствии с приказом Наркомата торговли «вычищению» подлежали «политические противники» (меньшевики, эсеры, троцкисты), уголовные элементы, а также «бывшие» и «социально чуждые» (кулаки, административно высланные, бывшие торговцы, дворяне, полицейские, лица духовного звания, «лишенцы»)[1179]. Аттестационные комиссии в составе уполномоченного Правления, секретаря местной партячейки и месткома все лето – а некоторые захватили и осень – чистили кадры Торгсина. Списки уволенных с краткими характеристиками, порой похожими на доносы, сохранились в архивах[1180]. Но этим дело не закончилось. Зимой 1934 года в Торгсине прошла «самопроверка аппарата». В начале января 1935 года Правление Торгсина, отмечая значительное число злоупотреблений, вновь инициировало проверку кадров, грозя наказать не только «чуждых», но и тех руководителей, которые приняли их на работу, – «за потерю бдительности»[1181]. Кроме политически вредных и социально чуждых в 1933–1935 годах значительное число работников Торгсина было «вычищено» за должностные преступления: обман покупателей, недостачи, чаевые и взятки («получение 10 долларов от прислуги американского посольства»), присвоение забытых клиентами предметов, пьянство, прогулы и опоздания, семейственность, грубость с покупателями, сокрытие судимостей, а также за плохие показатели работы, непрофессионализм («уволен как неимеющий квалификации и сомнительный»), непринятие мер против антисоветских разговоров («анекдоты в бухгалтерии о тов. Сталине, критика отмены карточной системы, пуска метро и о банкетах у тов. Литвинова»), связь с заграницей («имеет родственников в САСШ») и безо всякой причины – по «освежению» кадров. Исполнители руководствовались словами наркома внешней торговли Розенгольца о том, что при малейшем сомнении в том или ином работнике лучше удалить его из системы без явных доказательств вины, нежели оставить, не будучи уверенным в честности этого человека[1182]. Правление порой вмешивалось и пересматривало результаты решений местных проверочных комиссий, требуя объяснить, почему уволены партийцы, а иногда, напротив, в результате доносов инициируя процессы против тех работников, которым удалось благополучно пережить чистку[1183]. Основными видами наказаний были увольнение и запрет впредь работать в системе Торгсина[1184], но встречаются и решения о привлечении к партийной и уголовной ответственности и передаче дела в ОГПУ.

Протоколы проверочных комиссий напоминают судебные процессы – свидетельские показания, улики, результаты обысков, только роль адвокатов выполняли сами обвиняемые. Протоколы иллюстрируют и основные способы социальной самозащиты того времени. Люди скрывали свое происхождение, утверждали, что якобы не знали о судьбе арестованных супругов или других родственников, отказывались от них, подавая на развод или переезжая на другое место жительства. Одним из способов социальной и политической реабилитации был выход замуж за ответственного работника[1185].

Торгсин не дожил до Большого террора, его закрыли накануне. Однако репрессии не обошли людей, которые когда-то работали в нем или покупали товары в его магазинах. Имена одних, например Сташевского и Левенсона, нам известны, но множество других навсегда затерялось в истории.

Глава 8 Анатомия экономического преступления: дело Муста

Потомственный рабочий. Снабженец Первой конной. Мечта пожить за границей. Вор. Письмо Сталину. Блудный сын

Эта глава – о Григории Ивановиче Мусте (1889–1938?)[1186]. В течение длительного времени (август 1933 – январь 1935) он был заместителем председателя Правления Торгсина. Кроме того, кратковременно, между руководством Сташевского и Левенсона (август – ноябрь 1934), Муст исполнял обязанности председателя Торгсина. Судьба Муста привлекает внимание тем, что заставляет задуматься о природе экономических преступлений при Сталине – одной из центральных проблем современной историографии сталинизма.