Золото друидов

— Вот повезло то, — единым вздохом пронеслось над рядами скамей.

— Асмунд, они разворачиваются к нам.

— Мы их еще пока не видим. Гребите, турсовы отродья.

Воины налегли на тяжелые весла. Точки начали расти и вытягиваться.

— Асмунд, хорош, не все такие слепые как ты! — проорал с носа Забияка. В голосе явственно звучала тревога.

— Гребем, я сказал, — рявкнул Асмунд на засуетившихся гребцов. — Торгейр, я запомнил твои слова.

— Хэй ох! Хэй ох!

Хьяль выглянул из-за борта. Даже его далеко не столь острые, как у Забияки, глаза ясно различают стремительные силуэты четырех кораблей, плавно скользящих в их сторону.

— А вот теперь видим и пугаемся. — Асмунд резко переложил правило на бок. Вспенивая воду рядами весел, ладья устремилась к берегу. За ней, разрезая острыми носами морскую гладь, ястребами кинулись вражеские корабли.

— Клюнули! — довольно проорал Торгейр. Черные дракарры неслись за ними, отрезая одинокую, беззащитную ладью от спасительного моря, уверенно отжимая ее к берегу.

Асмунд, постоянно оглядываясь назад, то и дело менял ритм гребли. Воины, матерясь, ворочали тяжелыми веслами. Глаза заливал пот, мышцы едва не дервенели, но ожидание скорой расплаты грело душу, лучше любого франкского вина.

Вблизи усыпанного скалами берега ладья заметалась, будто не зная куда кинуться. Асмунд, как бешенный, ворочал правилом, беспрестанно орал и бранился на гребцов.

Расстояние между ними и преследователями сократилось. Оборачивающиеся в краткие моменты передышек воины могли разглядеть увенчивающие носы черных ладей птичьи лики.

В эти мгновенья, когда впереди из воды выступали острые гребни скал, а сзади росли однотонные паруса цвета ночи, людей охватило беспокойство, грозящее перерасти в панику. Воины костерили старого кормчего на чем свет стоит, но тот не обращая на крики внимания продолжал тянуть время.

Наконец, Асмунд «увидел» среди скал «спасительный» проем фьорда. Ладья стремительно нырнула в узкий проход.

Когда они в первый раз медленно и осторожно проходили этот путь, старик страшно суетился, постоянно вертел головой по сторонам, прикидывая расстояние до берега, запоминая, где какая расщелина в горах, вслушивался в подводные течения, едва не принюхивался. Волновался он и во второй и третий раз, и в четвертый и в пятый.

Сейчас Асмунд был совершенно спокоен. Узловатые руки уверенно и цепко, но одновременно бережно и нежно держали рукоять правила. Казалось, что старик смотрит даже не вперед, а куда-то вглубь себя. Он словно совершенно забыл о хищными касатками несущихся следом вражеских ладьях. Будто, он правит рыбацкой лодчонкой, возвращаясь с утреннего лова к знакомому с детства берегу, а не участвует в гонке, цена поражения в которой — смерть.

Тихий, слышный только стоящему рядом c маленьким гулким барабаном в руках Колю шепот. — Чуть сбавь.

Коль молча кивает.

— Бум. Бум.

— Хэй ох! Хэй ох! — Весла взрезают воду с чуть большими промежутками.

Асмунд ненамного, всего на каких-то полторы две ладони перекладывает руль вправо.

— Быстрее.

— Бум! Бум! Бум! Бум! — разносится над палубой ритмичный бой.

— Хей ох! Хей ох! — Гребцы налегают на весла. Ледяные брызги, перехлестывающиеся через высоко вздернутый нос, долетают едва ли не до кормы.

Видя, что добыча ускользает, ласточкой несясь к спасительному берегу, гребцы черных ладей удваивают усилия. Черные корабли коршунами устремляются вперед, растянувшись едва ли не по всей ширине узкого фьорда. Весла ровными рядами опускаются в воду.

Расстояние между преследуемыми и преследователями резко сокращается. Одна из ладей, обгоняя товарок, вырывается вперед. С ее бортов доносятся торжествующие крики, на носу натягивают тетивы на упругие дуги луков стрелки.

Вдруг ладья спотыкается. Замирает, будто уткнувшись покрытым затейливой резьбой носом в неожиданное препятствие. По всему фьорду, отражаясь от темных громадин скал, разносится громкий треск.

Живое, иногда излишне красочное воображение скальда мигом дорисовывает остальное.

Страшной силы удар, швыряющий людей на жесткие доски скамей, в пенную ледяную воду за бортом. Вырывающиеся из заскорузлых ладоней рукояти весел врезаются в хрусткие ребра. Хлещущие во все стороны, подобно бичам, струны лопнувших канатов сдирают кожу до самых костей. Обломившаяся у основания мачта с грохотом валится на палубу, довершая царящий там хаос. И торчащий из дощатого днища каменный клык, вокруг которого бурлящим гейзером хлещет вода.

Гордый, хищный, некогда опасный зверь умирает, получив смертельную рану.

За имевшееся у них время они почти на десяток раз проверили этот фьорд. С виду глубокий и обманчиво безопасный, в нескольких местах он таит торчащие со дна скальные выступы, скрытые лишь тонкой пленкой темной до черноты воды. Почти десять раз они заходили сюда. Сначала медленно и осторожно, запоминая расположение оскаленных зубьев. Затем, с каждым разом все быстрее, вырабатывая особый ритм гребли и отрабатывая маневр, готовясь пройти опасное место с ходу, ни на мгновенье не задержавшись, не вызвав ни малейшего подозрения у опрометчиво посчитавщих их легкой добычей преследователей.