Золото друидов

Торгейр с рычанием повернулся в сторону уходящих ладей. На корме замыкающей ладьи черноволосый рубака размахивал руками, что-то ожесточенно объясняя кормчему. Забияка резко вскочил, заходясь в ругани, вырвал у одного из финнов лук, широко расставив ноги, одним рывком согнул тугую дугу и пустил стрелу высоко в небо.

Черноволосый, покачнувшись подобно подрубленному дереву, плашмя рухнул на палубу. Тут же вокруг, закрывая павшего вождя, возникли воины со щитами, но Торгейр и не собирался повторять попытку. Грязно выругавшись, он отбросил лук в сторону.

Скальд удивлено посмотрел на него.

— Чего пялишься. Ну не умеют твои смуглые братья делать хорошие луки. Не умеют и все тут. Я ему в шею метил, а попал в грудь.

— Все равно насмерть. — Попытался успокоить беснующегося Забияку Ульф.

— Да плевать: насмерть — не насмерть! Я промахнулся! Понимаешь! Промахнулся!

Хьяль подумал, что каждый переживает последствия рубки по-своему. К примеру, Торгейр становится еще более дурным, чем обычно. Хотя, казалось бы, куда уж дурнее.

— Скорее всего, это уже не имеет никакого значения. — Конунг стоял, одной рукой опираясь на меч, и всматривался вдаль, приложив козырьком к глазам другую. — Это еще не все сюрпризы для них, припасенные на сегодня.

Черные корабли крадучись продвигались к устью фьорда. Передняя ладья как раз проходила под нависающим над водой карнизом, когда со скалы прямо на нее рухнул черный, круглый даже издалека кажущийся массивным предмет.

Раздавшийся за этим ломкий древесный хруст был хорошо слышан на берегу. Ладья замерла, будто пришибленная. А потом нос корабля рванулся к корме, тогда как середина стремительно ушла вниз под воду. С громких хлопком судно сложилась вдвое. То, что некогда было красивым, юрким маневренным кораблем, в мгновенье ока превратилось в жуткого ощетинившегося острыми сколами досок чудовищного ежа. Еще мгновенье и это порождение хаоса с отчаянным скрипом уходит на дно.

Несколько ударов сердца и о случившемся напоминают лишь плавающие на поверхности воды обломки, да светлые пятна — головы чудом переживших катастрофу людей.

Хьяль понял, для чего Агнар вчера столь пристально отбирал самых крепких воинов-финнов. Последняя часть западни сработала, приводя в движение заранее подготовленную ловушку.

— Ну, давай! Остановись! Тебе же надо спасти своих! Там так много выживших! Давай, гармово отродье! — прошипел сквозь зубы стоящий рядом Асмунд.

Но вторая ладья не задержалась ни на мгновение. Даже не отвернула. Пронеслась, разрезая веслами воду, прямо по россыпи торчащих из воды светлых пятен. Второй камень упал почти в десятке шагов за ее кормой.

— Их вожак умнее, чем хотелось бы, — бесстрастно констатировал конунг.

Асмунд досадливо крякнул и сплюнул. По рядам хирдманов прокатился разочарованный вздох.

Корабль замер, лишь став окончательно недосягаемым для камней и метаемых со скалы стрел. Вскоре, отчаявшись дождаться выживших, споро работая сохранившимися веслами, ладья полетела по волнам прочь.

Больше скрываться не имело смысла. Со скалы градом посыпались камни. Белесые пятна голов одно за другим исчезают в морской пучине. В отличие от отчаянного стона гибнущего корабля ни один крик умирающих в воде людей не долетел до берега, где наблюдали за кульминацией битвы воины Вестланда.

— Вот теперь все, — сказал Агнар, вытирая тряпкой, которая еще недавно была чьим-то роскошным плащом, окровавленный меч.

* * *

Скальд, понурившись, сидит, устало прислонившись к округлому валуну. Камень морозит кожу, едва ли не сильнее, чем холодный влажный песок под ягодицами, но встать не хватает сил. В голове глухо шумит, видимо, сказался удар, хоть и изрядно смягченный стальной сферой и плотным войлочным подшлемником. Перед глазами все плывет, мышцы рук и ног, кажутся чужими, отказываются слушаться и напоминают ощущением тонкие пуки ломкой соломы.

Финны ушли совсем недавно. Они ни за какие блага не согласились бы ночевать среди трупов. Кто знает, а не встанет ли ночью равк — мертвец, одержимый злым духом и не отправится искать крови живых. Такое бывает даже с лучшими из рода. Даже с маленькими детьми. Чего уж говорить об убитом враге, который здесь в своем праве. Именно поэтому во время кочевий мертвых оставляют в тундре, а если род плотно сидит на земле, уносят подальше от стойбища и прижимают тело чем-нибудь тяжелым.

Северяне тоже не любят ночевать рядом с трупами, но в целом относятся к этому гораздо спокойней. Слишком часто ночь заставала их на усыпанных мертвыми телами полях. Драугры драуграми, но люди слишком вымотаны, чтобы сейчас садиться на весла.

— Хьяль, тебя хочет видеть конунг. — Рядом остановился понурый вымотанный Асмунд.

Скальд устало поднял голову.

— На хрена?

— Они там с пленными возятся. Хотят, чтобы глянул. Все-таки пошлялся ты в свое время знатно. Может, подскажешь что.

По дороге Старый медведь жаловался на жизнь.