Золото и мишура

— Мой редактор светской хроники однажды была там, так вот она рассказывала, что у них дом ничуть не лучше нашего. Слейд допил апельсиновый сок и закурил сигарку, чтобы покурить с кофе. Однажды в 1858 году золотоискатель, проигравший в казино «Бонанза» пять тысяч долларов, чтобы расквитаться, переписал на Слейда свои акции серебряного месторождения в Неваде, а еще через полгода бывший миссисипский шулер проснулся одним из владельцев «Комсток Лоуд», став вдруг «серебряным бароном». Теперь Слейд уже стоил не менее полусотни миллионов долларов. И когда это фантастическое вознесение в мир богачей произошло, Слейд не преминул отдалить на почтительную дистанцию своих дружков — «сиднейских уток». У него в ушах постоянно звенело словцо, брошенное Эммой: «Мразь!» Именно тогда Слейд и задался целью стать уважаемым,настолько уважаемым, насколько это вообще возможно, имея жену из бывших шлюх. Он нередко повторял своей Лоретте: «Если это смог сделать Коллис П. Хантингтон, то почему же не смогу я?!» Продав Чикаго свою долю от кафе «Бонанза», Слейд помимо того, что продолжал издавать «Бюллетень», занялся недвижимостью. Его главным делом оказалось строительство шикарнейшего отеля на той самой улице, которой суждено было стать одной из самых модных улиц Сан-Франциско — Нью-Монтгомери-стрит. Скромно названный «Грандом», отель раскинулся на целых два акра: только в сторону залива были обращены семьсот окон, а столовая отеля славилась обеденным набором из ста золотых предметов. Так что Слейду Доусону удалось далеко уйти от шаромыжника и карточного шулера, специализировавшегося на обыгрывании пассажиров речных пароходов.

Загасив окурок сигарки в серебряной пепельнице, он сказал:

— И кроме того, еще неизвестно, состоится ли вообще бал по случаю помолвки мисс Стар Коллингвуд и мистера Клейтона Деламера.

— То есть как? — с набитым ртом поинтересовалась Лоретта.

— Я четверть века поджидал того момента, когда можно будет поквитаться с Эммой Коллингвуд.

— Слушай, дорогуша, ты уже столько понаписал о том, как она покупала помилование для этого ее грабителя банков…

— Все это так, но только публике было на это наплевать. Народец даже находил всю ту ситуацию забавной, не более того. И из пьяных выходок кронпринца мне не удалось выжать многого, потому что эти выходки тоже считаются забавными. Но я приставил одного из своих репортеров к очаровательной мисс Стар, и он сумел такое раскопать, что всех этих Коллингвудов просто скорчит.

Лоретта подалась вперед, глаза ее возбужденно сверкали.

— Расскажи!

Слейд чуть усмехнулся.

— У Стар Коллингвуд есть дружок из «поднебесников».

Лоретта Доусон, бывшая Летти Браун из кабинета «А», открыла рот от изумления.

— Шутишь!

— Не-а. Но и это еще не все. В Чайнатауне произошло убийство. Полиция нашла тело обезглавленного мальчишки. Ходят слухи, будто бы этот молодой человек шпионил в пользу одной из тонг, а Суэй Синг, это другая тонга, его убила. Более того, предводитель тонги Суэй Синг, который именует себя Кай Йи, или Крестный Отец Чайнатауна — это человек, которого зовут Крейн Канг. Все свои средства этот самый Крейн получил в наследство от китаянки, бывшей любовницей Скотта Кинсолвинга. Полиция считает, что он контролирует рэкет, а также торговлю опиумом и девочками. Так вот, «поднебесник» — любовник Стар Коллингвуд и есть этот самый Крейн Канг…

— Боже правый! И ты, Слейд, можешь это доказать?

— Не только могу доказать, но и намерен опубликовать все эти сведения утром того самого дня, на который намечен бал по случаю помолвки Стар Коллингвуд. И тогда великая Эмма Кинсолвинг Коллингвуд, которая выложила на этот самый бал сотню тысяч баксов, вместо огромного сказочного дворца получит пустой молчаливый дом.

Лоретта Доусон сияла от счастья.

— Слейд, миленький мой, я уже дрожу от нетерпения. Месть — это даже лучше, чем секс.

Слейд сухо взглянул на свою толстую жену.

— Удивляюсь, что ты еще можешь что-то помнить.

Сан-Франциско быстро разрастался, и с неменьшей скоростью менялись названия. То, что прежде называлось Спэниш Калль де ла Фундасьон, было переименовано в честь некоего капитана Самуэля Ф. Дюпона, и улица эта стала главной улицей Маленького Китая, которая была известна также как Дюпон-гэ. После Гражданской войны улица была переименована в честь Улисса С. Гранта, и потому главная магистраль того района, который теперь назывался Чайнатауном, получила наименование Грант-авеню. Не оставили перемены в стороне и Крейна. Когда он унаследовал состояние Чинлинг, то принял имя ее отца Канга; Ах Той же умерла своей смертью в Китае.