Золото империи. Золото форта

– Тю. И только-то?! – удивился атаман. – Завтра скажу казакам, напилят тебе дров. Не обидим. Знамо, шо ты один теперича.

– Да… – грустно протянул дед Трохим – Да и…

Махнул в сердцах рукой и привстал с лавки, собираясь уходить. Иван Михайлович понял, что задел больные струнки дедовой души. Не знал, как остановить старика, чтобы не уходил сразу. И тут вспомнил про мешок с почтой.

– А ну, погодь-ка, дидо. – Атаман встал так резко, что задел лавку, и она с грохотом опрокинулась на пол. Наталья Акинфеевна обернулась. Иван Михайлович махнул рукой, мол, все в порядке, случайно задел.

Через минуту на столе лежал холщевый мешок с доставленной вестовым почтой. У деда Трохима загорелся огонек в глазах. «Именно по той причине и пришел я к тебе, Иван Михайлович», – пронеслось в голове. Атаман аккуратно срезал сургучную печать и вывалил на стол содержимое мешка. С десяток писем упали перед носом деда Трохима. Среди них выделялось одно. По размеру оно было больше остальных, да и печать на сургуче была особенная, царской канцелярией помеченная.

– Уж не от самого ли государя ампиратора?! – воскликнул удивленно старик.

– Разберемся, деда, – с серьезными нотками в голосе ответил атаман. Он быстро просматривал адресатов на письмах. – На-ка вот, держи.

– Мне? – недоверчиво спросил дед Трохим.

– А кому же еще?! – ответил Иван Михайлович. Голос его приобретал холодные нотки. Письмо из столицы, к тому же исходящее из царской канцелярии, не предвещало ничего хорошего. Чуяло отцовское сердце. Но виду не подавал. Держался.

Дед Трохим, приняв письмо из рук атамана, покрутил его и так и сяк. Дрожащими пальцами открыл, стариковские глаза забегали по неровно исписанным строчкам. «Здорово живешь, дидо…»

Письмо было от внука. Сообщал, что были на учениях, поэтому не мог писать. Дед с упоением читал, и лицо его сияло от радости. Перекрестился на радостях. «Бывай с Богом, дидо. Может, к Пасхе в отпуск приеду. Твой внук Василь…»

– Радость-то какая! – воскликнул дед, дочитав. – Василь весточку прислал. Не писал, потому как на учениях были.

– Вот и ладно. Вот и хорошо. Все слава Богу! – произнес атаман, показывая всем видом, что у него есть неотложные дела, которые требуют незамедлительного решения.

– Постой, Иван Михайлович, – пробормотал дед Трохим. – Сколько на свете живу, таких писем, – указав пальцем на письмо из столицы, – не бачил. Дуже интересно, шо там.

– Шо там, шо там, – передразнил атаман. – Самому знать хочется. Но то дела важности, по всей видимости, государственной. Не каждому есть необходимость об них знать.

– Эх, Иван Михайлович, – вздохнул дед Трохим. – Уважь старика. Я ж могила, ты знаешь.

– Правда, Иван, – поддакнула супруга. – Открывай уже, что томишь?!

Атаман строго взглянул на супругу, перевел взгляд на деда Трохима и молча вскрыл конверт.

Наталья Акинфеевна подалась было вперед, но Иван Михайлович властно остановил ее, подняв руку. Дед Трохим сидел тихо, как мышь, боясь проронить лишнее слово. Не стоит будить лихо, раз разрешили участвовать в государственном деле.

Атаман читал исписанный правильным почерком лист бумаги, и с каждой строчкой лицо его менялось. Брови грозно сходились, пальцы левой, свободной руки сжались в кулак, суставы захрустели.

Наталья Акинфеевна, зажав рот платком, стояла ни жива ни мертва. Дед Трохим вжал голову в плечи, искоса поглядывая на атамана.

– Что там, Иван? – со стоном произнесла супруга. – Не пугай. Скажи.

Иван Михайлович оторвал взгляд, налитый ненавистью, от листка бумаги. Левая рука поднялась до плеча, и пудовый кулак с грохотом опустился на стол.

– Стервец! Своими руками удушу! – выкрикнул атаман, разрывая ворот бешмета.

– Кого, Вань?! – испуганно, со слезами на глазах воскликнула Наталья Акинфеевна.

– Я его породил, я его и пришибу! – в приступе ярости атаман хватил табурет и со всей силы громыхнул им о пол. Табурет развалился на части, разлетевшиеся по хате.

– Ааа… – раздался крик супруги. Она спешно удалилась в другую комнату, упала на колени перед образами и предалась молитве.

– Иван Михайлович, дорогой, дозволь спросить, – дед Трохим немного робко обратился к атаману.

– Что! – почти заорал атаман.

– Не кипятись, мил человек, – более уверенно начал дед Трохим. – Давай помогу разобраться. Ведь злость разум туманит.

– Что?! – вновь переспросил атаман, все еще не осознавая до конца, о чем говорит старик.

– Для початку сядь, – голос деда Трохима приобрел уверенность. Он знал, как в таких ситуациях действовать, чтобы разрядить обстановку.

Атаман на удивление послушался и усадил свое могучее тело на лавку.

– Ну? – Гнев слегка утих, и разум стал просветляться.

– Кто бы это ни был, – дед Трохим огладил бороду. – Микола или Михась, все одно, они тебе Господом данные, так как дети – от Бога подарок. И грех такие слова говорить.

– Да… и… – отмахнулся атаман. – Успокойся ты, дед, со своими нравоучениями.

– Да я-то спокоен, – невозмутимо ответил старик. – Тебе бы успокоиться, атаман.