Золото Каралона

Виктор неожиданно разоткровенничался, выдернул из под одеяла культю: «Маресьева буду изображать на танцплощадке. Да, боюсь, не получится».

– Получится, Виктор. Получится. Вы настоящие герои.

– Что вы, Верочка. Какие герои? Просто нам кушать сильно хотелось, вот и гребли к жилью до последнего, – вбил шутку Цукан. – Вы побеседуйте, а я пройду к главврачу.

Через неделю Цукан получил больничную справку, старую выстиранную одежду и самодельный рюкзак с укутанной в тряпки жестяной банкой из-под чая.

Ему хотелось понять, что произошло с артелью, с директором ГОКа Струмилиным, поэтому первым делом отправился к Станиславу Лавровскому – начальнику геологоразведки, прозванного Демократом, потому что он состоял в двух партиях: геологоразведочной и коммунистической.

– Ну и видок у тебя, Аркадий! Наслышан. Сообщили о твоем пришествии с того света. Видать не очень там привечали… Эх, жалко, бороду сбрил, я б тебя сфоткал, как отшельника.

– Будет тебе, Стас, над стариком насмехаться. Лучше расскажи, что со Струмилиным произошло?

Лавровский вздохнул, погрустнел, словно его лишили порции компота. «Долгий разговор…» Он подозвал рабочего.

– Сечкин-печкин колбаса, жарена капуста. Шеметом баню топить. И чтоб через десять минут все гудело и трещало.

– Будь сделано, тарищ Лавр! – Рабочий по фамилии Сечкин, дурашливо выпучил глаза, вскинул по-военному руку к заляпанной жиром кепчонке.

На базе геологоразведки остались бухгалтер и пробирщица, да ленивый Сечкин, переведенный по справке на легкий труд. Лавровский наметил маршрут на прииск Радужный, но конторская чехарда закрутила, а теперь неожиданно появился Цукан, от которого уважал, как отличного поисковика, пусть и необразованного в геологии, но обладающего необычайной чуйкой на золото. Ту же Хатангу записали в бесперспективные, а Цукан нашел в верховьях запасы коренного золота на зависть многим. Геологи из республиканского управления премиальные получили за открытие месторождения, официально оконтурив его и определив перспективные запасы, но нигде не упомянули в отчетах про Аркадия Цукана, из-за чего Лавровский поссорился с главным геологом в управлении.

Лавровский приехал в Якутию после распределения в институте, как заматерелый троечник, отработать положенный срок. Жил первую зиму в щитовом бараке в угловой комнате, где стена зимой промерзала, покрывалась инеем. В письмах он называл это «ледниковым периодом», жаловался на невыносимую скуку, на местных дебилов, и уверял всех, что через два года усвистит в свой любимый Челябинск… Но неожиданно женился на бойкой красивой, девушке Татьяне, дочери каторжан, которая могла сама выбирать, но почему-то подружилась с Лавровским, «шибзиком и вахлаком», как считали местные холостяки, сильные и крепкие парни.

Неожиданно жизнь заиграла для него новыми красками, женщина сумела мягко нажать, и Станислав перестал напиваться до одури, пытаясь угнаться за местными жилистыми инженерами. И все же он скучал по Челябинску, часто рассказывал Татьяне про этот замечательный город, куда они переедут, как только… Но в конце полевого сезона на третьем году жизни в Якутии, он неожиданно, для опытных поисковиков, выявил месторождение меди в Нерюнгринском районе и это переломило его жизнь на – «до и после».

Лавровский втянулся в тяжелую полевую работу, взялся торопливо восстанавливать пробелы из-за пропущенных в институте лекций по геохимии, петрографии, которые прогулял почти полностью, они казались отвратительно скучными, а теперь пришлось вгрызаться заново по вечерам, баюкая одной рукой первенца, а другой, листая страницы монографий. Подготовил статью «Причины и время образования природных скоплений кварца, являющегося одним из основных носителей и источников получения золота». Татьяна рукопись старательно распечатала на машинке, поправляя стилистику, и по его просьбе отправила в самый престижный в стране журнал «Советская геология».

Статью в серьезном научном журнале знакомые геологи не заметили, а вот выжимку из нее о геологии недр в газете «Якутская правда» руководители Управления прочитали. Вскоре ненавязчиво порекомендовали вступить в партию. Станислав посоветовался с Татьяной и согласился. Через полгода его ввели в бюро райкома партии, как молодого перспективного специалиста.

У геологов на центральной базе имелась небольшая баня, построенная хозспособом под крики «эй, ухнем». Цукан, приобрел для бани за собственный счет полкуба струганной доски, чтобы сколотить полок, скамейки и столик в предбаннике. Вскоре геологи повесили у двери табличку: «почетные члены общества «Веники», где среди прочих вписали А. Ф. Цукана. Аркадий от души посмеялся, глядя на эту табличку, предложил молодежи, придумать песню – этакий банный гимн, и ведь собаки зловредные – сочинили, а потом заставляли всех разучивать слова: «Веники, веники, не оббиты свеженьки…»

Мылись не торопясь, вдвоем. Все инженеры и техники трудились на полевых.