Золото Колчака

Можно ли было порасторопнее и в больших количествах реализовать золото, чтобы обеспечить войска всем необходимым? Вероятно, это было возможно, но, учитывая политическую и финансовую конъюнктуру, разница во времени и количестве вряд ли была бы принципиальной. Дело не только в том, что правительства союзников, а также США и Японии поначалу сдержанно относились к покупкам золота, входившего в российский золотой запас. На рынке не было в необходимом количестве свободных денег.

Если допустить, что колчаковские финансисты предприняли бы попытку реализовать всю часть золотого запаса, находившуюся в их руках, это означало бы привлечение 64,5 млн ф. ст. Найти такие деньги на «открытом рынке» в то время было более чем проблематично. Однако и в этом случае сохранялась бы зависимость белых от иностранной помощи. Ведь все вырученные деньги составили бы две трети стоимости только британских поставок.

Помощь, которую оказывали иностранные правительства, была материальной, но никогда — финансовой. И, как считалось, недостаточной, однако объяснять причины поражения белых только недостаточным снабжением не приходится. Численность действующей армии была всегда в несколько раз меньше той, на какую рассчитывали (заказывая снабжение) генералы. Это было характерно для Сибири, для Вооруженных сил Юга России, для Русской армии Врангеля.

Белые не сумели наладить эффективную систему снабжения. Не сумели справиться с коррупцией и элементарной бесхозяйственностью. Среди российских предпринимателей, которые, казалось, были в первую очередь заинтересованы в победе белых, Мининых не нашлось.

Вожди Белого движения одновременно хотели иностранной помощи — и боялись зависимости от иностранцев. Генералы наивно рассчитывали на чувство благодарности за вклад России в войну и на общее осознание союзниками опасности большевизма. Они не вполне понимали, сколь серьезные изменения произошли во внутренней политике великих держав, насколько усилилось в них влияние левых партий.

Важнейшую роль в организации займов под залог золота сыграли российские дипломаты и финансисты, оказавшиеся за рубежом. Вряд ли кредитные операции стали бы возможны без наличия квалифицированных, а главное — хорошо известных в финансовом мире переговорщиков, которые ранее представляли легитимные российские правительства.

Когда после крушения Белого движения дипломаты взяли под контроль остатки казенных средств, между ними и военными наметился конфликт, в основе которого лежало разное понимание международного положения и способов борьбы с большевизмом. В отличие от Врангеля дипломаты понимали, что рассчитывать на «весенний поход» не приходится. Европа устала от войны, ей хотелось не воевать, а торговать. А без поддержки европейских держав возобновление вооруженной борьбы с большевиками было невозможно.

Правда, попытка создать демократическую альтернативу генеральской диктатуре успехом не увенчалась. Какие бы правильные лозунги ни были начертаны на знаменах эмигрантских групп, проблема заключалась в том, что они не находили отклика в России. В начале 1920-х эмигранты не могли себе представить, что крушение коммунистического режима произойдет за пределами их биологического существования.

* * *

Как сложилась судьба причастных к продажам золота, переговорам о золотых займах и к последующему хранению казенных средств за границей, кроме тех, о ком уже говорилось в книге?

Бывший министр финансов Российской империи П. Л. Барк, который некогда вел переговоры о золотом займе у консорциума англо-американских банков, стал советником директора Английского банка, занимал руководящие посты в ряде британских банков, был возведен в рыцарское достоинство, получил титул баронета. В 1935 году стал подданным Его Величества и умер в 1937-м во Франции на 68-м году жизни. Другой «переговорщик», А. И. Коновалов, жил в основном во Франции, был весьма активен в эмигрантской политике и общественной деятельности, в частности в 1924–1940 годах возглавлял правление самой популярной эмигрантской газеты «Последние новости». Умер в Париже в 1948-м на 74-м году жизни.

Атаман Г. М. Семенов и И. А. Михайлов были арестованы в Маньчжурии в 1945 году советскими спецслужбами и доставлены в Москву. Через год они вместе с шестью другими эмигрантами, искусственно объединенными в группу «семеновцев», предстали перед Военной коллегией Верховного суда СССР. Исполнилось пожелание последнего колчаковского премьера В. Н. Пепеляева: Михайлов предстал перед судом русского народа. Только суд был не тот, судили не за то, и народ был — советский. Суд был не очень скорым и немилостивым. Все обвиняемые сознались в организации диверсий, терроризме, вооруженной борьбе против СССР, а также в шпионаже в пользу Японии. 30 августа 1945 года Семенов был повешен, а Михайлов — расстрелян; расстреляны были еще четверо подсудимых.