Золото Партии

На том же самом месте, где я оставил наших напарников с застрявшими носилками, они и были (напарники и носилки). Только в этом зарождающемся утре все выглядело иначе и перпендикулярно жизни. Придавленный носилками Ваня, с вывихнутой ногой уперся шапочкой с надписью «Puma» в отмостку и спал. А вот Паша Молотов с заломленными, как я уже говорил, в прошлое руками, покоился рабочей головой в застывшем растворе — в последнем объеме, в последних носилках. И только сиреневый клочок шеи «оживлял» композицию, которую не в силах создать даже великий скульптор Вера Мухина. Выпавший из кармана фуфайки Савина пустой пузырек «боярышника» как венок от правительства дополнял часть некрополя близ Сберкассы №50… Видимо, ночью Ваня плакал, не в силах позвать товарища, который в толще бетона увидел белую дорогу и собаку по кличке Банга.

Это нелепо, скажете вы, и будете правы. Это крайне нелепо. Но ведь когда самурай погибает от меча, он счастлив, когда шахид замыкает провода, он счастлив. Значит, и Паша Молотов был счастлив, погибнув в труде, а не на остановке «9-я школа» или «Профсоюзная».

Вот только нам с бригадиром Толиком предстояло разбудить и вытащить Ваню Савина, выдержать тяжелое объяснение с милицией, комиссией и прочей дрянью. Никто из нас не был счастлив, кроме суки-прораба, который еще спал.

Я поднял пузырек «боярышника» и швырнул его в небо, которому наплевать на… Я не знаю, на что наплевать небу.

— Короче, достаем Савина, и… там еще осталось. Пока менты не приехали, — строго сказал бригадир.

— У тебя деньги сохранились? — спросил я.

— Конечно! Поделим на троих, и Пашке на венок надо, — ответил тот.

Я считаю, он сказал правильно и вовремя.

А рассвет из розового становился обычным и гадким, как все сберкассы мира.

29.08.09 02:23

Bespyatkin

Насрай:

Снежная королева

«Супер зрительских симпатий»

Степан проснулся от жуткого холода, который сковывал суставы и заставлял зубы стучать в монотонном размашистом ритме. Разлепить глаза оказалось невероятно трудно – ресницы век склеились наросшими сосульками. Степа попытался пошевелить рукой – пальцы совершенно замерзли и не слушались. Кое-как справившись с оцепенением, мальчик, медленно превозмогая боль в руке, потер правый глаз – ледяные осколки раздавленных сосулек иглами впились в веки. Он вскрикнул от боли, и тут же понял, что разорвал себе рот. Губы, как и глаза, были запечатаны в ледяной панцирь. Степан не знал, что делать. Боль пронзала глаза, а кожу подбородка обжигала собственная кровь.

Внезапно пришло решение, как растопить сосульки на глазах. Он начал стирать рукой кровь со рта и тереть ею глаза. Потихоньку правый глаз открылся. Все вокруг было ослепительно белым и светилось. Степа не мог понять, где он – одинаково ровное, яркое сияние исходило отовсюду, не давая тени. Казалось, сияние издает постоянное нарастающее жужжание. Мальчик попытался крикнуть. Губы его не слушались, а вместо крика вырвалось лишь облачко пара, тут же превратившееся в снежинки и упавшее рядом.

От отчаяния и страха него потекли слезы: «Мама, мамочка! Помоги мне, родная! Мамочка!». Слезы застывали на ресницах, и вот уже опять тысячи игл льда, прорастая сквозь застывающую влагу, сращивали Степану веки.

Он был еще очень мал и никогда не видел, как кто-то умирает, однако, внезапно спокойное и ясное осознание смерти наполнило все его существо. Мальчик отдался поднимающейся откуда-то изнутри теплой сонной волне и улыбнулся. «Оказывается, умирать – приятно!», успел подумать он. Затем что-то в голове сжалось в тугой комок и разорвалось на бесконечное количество ярких блестящих искр. Боль длилась всего долю секунды. На смену ей пришла темнота и вечность.

***

Евдокия Семеновна вышла из избы и направилась в самодельный ледник. На дворе стояла морозная зима 1931 года. В Украине царил страшный голод. Говорят, по кладбищам стали ходить трупоеды, выкапывающие свежезахороненных. Евдокию передернуло всем телом от холода и такой мерзкой мысли. В леднике лежал запас еды на неделю. Как ни экономили они, а от Степочки осталась лишь голова и правая рука.

С удивлением, Евдокия заметила, что рука лежит не там, где она ее оставляла, а у головы разорван рот вокруг которого блестит корочка замерзшей крови.

Недоуменно пожав плечами, женщина взяла голову старшего сына и направилась в избу. «Андрійко, маленький мій, такий слабкий... - думала она. - Зроблю я йому зараз зажарочку з моску. Стане розумним, виросте і буде робити вчителем"* улыбалась своим мыслям Евдокия Семеновна Чикатило.

* - Андрюшенька – младшенький мой – так слаб. Спеку-ка я ему котлеток из мозгов. Станет умным – будет работать учителем (пер. с укр.)

24.08.09 21:11

Насрай

Гайтан:

Самсон, рвущий цепи

«супер он и есть супер.» Хедин

«Супер зрительских симпатий»

Пять дней фальшивящей струной

Он выдает мотив паскудный,

В который втиснут мир земной,

Да постные в работе будни.

Он вяло-жив на отъебись:

Завод, семья и телевизор.

Но в пятницу — взмывает ввысь!

Как голубь с засранных карнизов.