Золото плавней

Эти мегалитические сооружения выглядили действительно как домики для карликов. Старики в станице говорили, что дольмены – это захоронения древних адыгов.

Светилища были построены в третьем-втором тысячелетии до Рождества Христова и служили гробницами и местами поклонения для родовых племен.

Василь обошел сооружение вокруг и остановился у его центра. Дольмен был ориентирован на солнечный свет, для этого каменный домик и был построен на открытом участке у горного хребта. Василь повернулся в ту сторону, откуда пришел. С этого места открывался вид на речную террасу и дальние горы. Дед Трохим говорил, что дольмены ориентированы также и на звездные объекты в бескрайнем небе и предназначены для связи человека с силами природы и передачи энергии земли и солнца. Святилище может помочь обменяться энергиями с природой людям, сбросить негативную энергию и зарядиться хорошей.

– Сила дольмена, внучок, – говорил дед Трохим, – в том, что его вибрации зажигают внутри человека что-то новое и яркое. А злая сила уходит, освобождая человеку пространство для действий. Такие люди становятся счастливыми и непобедимыми.

Василь еще раз обошел дольмен вокруг и, прикоснувшись к холодной гладкой его поверхности, замер, закрыв глаза. Несколько минут он стоял не шевелясь. Ощущение отрешенности, потери связи с реальным миром овладели им. Какая-то невидимая сила проникала в его тело и словно накапливалась в нем. Необычным было это состояние. Словно тонкие нити опутывали его тело изнутри, и по ним пробегало тепло. Сколько стоял так казак, он не смог определить. Ощущения, которые приказной испытывал, постепенно ослабли, и сознание вернулось в реальность.

Что-то новое в движении, в мыслях, в поведении появилось в нем. Василь чувствовал в себе изменения. То ли внушение, то ли действительно дольмен, как рассказывал дед Трохим, наделил его несокрушимой силой. Нужно было продолжать путь. Не выполнить приказ сотника Билого или промедлить с его исполнением – значит покрыть себя позором. Повернувшись к дольмену лицом, Василь медленно стал отдаляться от него.

«Какое точное единение с окружающим ландшафтом и удивительное знание, как именно вписать архитектурный элемент в природу, а затем использовать ту силу, которую дает дольмен, – промелькнуло в голове Василя. – Дело даже не в том, что такие огромные каменные глыбы очень тяжело было затащить в лес или на гору, чтобы там построить дольмен. Главный вопрос – как и с помощью каких инструментов они были выпилены так точно, чтобы идеально подходить друг к другу и вписаться в особенности ландшафта?»

Сказал это сам себе казак и удивился тому, как он это сказал. Было ощущение, что кто-то говорит эти слова за него. Удивляется и думает.

На всякий случай Василь снял папаху, истово осенил себя широко двуперстным знамением и, нахлобучив снова папаху, повернулся спиной к дольмену и опрометью побежал вверх, петляя между стволами вековых сосен.

Глава 19 Односумы

Микола Билый, немного оклемавшись, послал Марфу за Осипом Момулем. Тот в аккурат на пару с Иваном Мищником управлялся с арбой. Вдвоем принесли соломы и устлали плотно дно арбы. Сверху бросили несколько бурок, найденных там же, в сакле, у которой стояла повозка. Нужно было определить на арбу тяжело раненных казаков, тех, кто из-за ранения самостоятельно не сможет держаться в седле. Отделили в телеге и место для тел убитых станичников.

– Гарно сробили, односум, – поправляя черкеску, сказал Осип Ивану.

– От тож. Мягко будэ станишым йихать. И тем и иншим, – отозвался товарищ и встревоженно посмотрел на приближавшуюся девушку.

– Осип, тэбэ Мыкола клычет, – обратилась к казаку, подойдя ближе, Марфа.

Момуль обернулся, приняв серьезный вид.

Не очень ему понравилось, что женщина передает ему наказ его командира, но, справившись с негодованием и махнув в ответ головой, не стал расспрашивать, по какой причине. Если сотник требует, значит, важно. «А то, шо дивчина со мной балакает, так нехай, время такое», – подумал он. Ускоряя шаг и слегка сгибая ноги в коленях, по-кошачьи, Осип направился к Билому. Тот уже стоял в тени смотровой башти, облокотившись на стойку. Легкое головокружение и слабость в теле еще присутствовали, но Билый мог уже понемногу ходить, и ясность мысли постепенно возвращалась к нему.

– Живой, батько? – подойдя к Миколе, спросил Осип.

– Да какой я тебе батько? – огрызнулся сотник.

– Батько и есть! – Осип развел руки в стороны.

– Да шо ты все заладил «батько, батько»?! Батько в станице сидит, далече глядит, все бачит, да не все говорит, – ответил скороговоркой Билый, немного осерчав.

– Та як же ж! Ты в походе за главного, почитай, атаман походный. Значит, батько, – не унимался Осип. Микола выдохнул, поняв, что казака не переспорить.

– Спаси Христос за доверие, односум, – с легким прищуром в глазах отозвался Билый. Осип сразу заулыбался.

– А ты знаешь, господин сотник, откель пошло это слово – односум? – хитро спросил Момуль.

– Кто ж не знает? Слыхивал от стариков, – произнес в ответ сотник.

Словно не слыша его ответа, Осип продолжил: