Золото Плевны

Запах в пещере странный, нужно свежего воздуха запустить и факел поменять. Осторожно отвалил в сторону камень, который снаружи закрывал вход. Вылез по плечи наружу. В морозном воздухе доносились голоса турецких часовых, перекликающиеся, чтоб не заснуть. Горели костры. Ничего не боятся басурмане.

Сон странный снился, а про что не могу вспомнить.

Глянул на звёзды, час через три нужно будет ползти к ущелью к границе этих зарослей. Наши должны за нами прийти до рассвета.

Спать не хотелось, да и обдумать происшедшие события нужно было. Сердце защемило, увидел родные причерноморские горы, степи. Попытка отбить выкуп обычна у черкесов. Две стороны договариваются, третья, посторонняя нападает после передачи. Те, кто должен платить, клянутся на Коране, что всё выполнили и требуют выполнения договора.

Появление черкесов здесь, для нас не неожиданность.

Мы похожи. Они за сотни лет заслужили репутацию отважных, умелых и преданных, за деньги, воинов.

Богатые восточные эмиры, нанимали их для личной охраны и выполнения особо трудных поручений. Бывало, воевали на одной стороне с казаками. Здесь другой случай.

Может кто — то из турецких начальников, имел зуб на нашего баши, а может, прослышав о выкупе, черкесы сами решили подзаработать, тогда вчерашним, они не удовлетворяться. Сегодня будут ждать наших, а потом всё здесь осмотрят, наверняка найдут тропку, хоть и не любят лазить по зарослям держи — дерева и эту щель найдут. Пятьдесят золотых — деньги не малые. Всё перевернут. Как я вчера не путал следы, но пока беспамятного поручика тащил, немало клочков на колючках оставил.

Один я бы ушёл через турецкие позиции к другому проходу. С целым поручиком это было бы трудно, а с попятнаным…

Есть один путь, даже не путь, а так, тропинка — опередить горцев.

Трескотня выстрелов прорвала тягучие мысли. Снимая наваждение. Прислушался, хмурясь. Загомонили турецкие часовые, перекликаясь. Засвистел офицерский свисток. Еще несколько раз вспыхивали отчаянные волны выстрелов. Звуки боя, искажённые эхом не позволяли понять картину боя, оставалось только догадываться. Черкесы ждали вылазки, но наши, видно, к этому были готовы. Никифоров выделил на подмогу донцов.

Похоже, не сшибли черкесов. Кто мог помочь остался под выстрелами или отошел. А может, хлопцы и не случайно устроили такой кавардак, давая понять, что не смогут забрать и нет возможности подойти близко к схрону.

Понял, что домой хода нет. Но и нам не отсидеться. Тишина ночи вернулась не скоро, хотя нам это на руку. Успокаивались часовые. Скрипела изредка арба большими колесами, да покрикивал на быков на болгарском погонщик, заставляя шевелиться и передвигаться вислоухую неповоротливую скотину. Сверху две тени неторопливо носили чёрные кули к арбе. Трупы забирают. Ислам требует хоронить погибших мусульман в день гибели.

Тени носильщиков изредка ругались по–болгарски.

План созрел моментально. Ящерицей заскользил в темноту…

Я почувствовал, что нет рядом казака. Хотел глаза открыть, да сил не было.

Микола забрал меня в ад. Унес вихрем. Нещадно трясло. Значит, не обманывали дьяконы. Жарят черти на сковородках грешников. Еще как жарят. Я вон, как пляшу и горю. Запах крови, требухи, пороха преследовал во время падения и сейчас заполнял он, все лёгкие густым смрадом. Спина горела огнем видно еще и за крюк подвесили. Открыл очи и сразу прикрыл. Укутан в башлык по глаза, а прямо в узкую щель смотрит на меня открытый глаз мертвяка. Равнодушно и безразлично. Навалился. Давит. Не продохнуть.

За что ты так со мной, Микола? Где грешен? В чем вина?

— Микола… — мычал я, — Микола…

Звук тонул, теряясь в тяжелых складках материи.

Тонул и я.

*зараз — сейчас

Глава 6. Пароль Тодор

— А большие здесь водятся? — кричит младший брат. Гимзист он еще и уши торчком и нос заострен. Формируется подросток в юношу. — Вань! Ваня! Ну, чего ты молчишь? Большие рыбы здесь водятся?

Думал на пруду мы с братом в камышах стоим, рыбу ловим. Ан, нет.

Темнота стала проясняться, сереть, наполняться линиями и углами, и, наконец, у картины появилась чёткость: парадная лестница — мраморные ступени укрыты красным ковром; огромное зеркало в тяжёлом бронзовом окладе; вышколенный Прохор — не слуга, а князь — кивает и усмехается. На пальцах перстни, на шее заколка с крупным камнем. Отблеск света от камня резанул по глазам, погрузил в темноту.

Картинки закружились, не видимая колода захрустела, тасуя карты, перемешивая.

— Скидывайте карты!

— Делайте ставки, господа!

— Да не томите вы меня!

— Время пришло!

— Банкуете, поручик или как?!

— Ах, оставьте, — тут же отозвался незнакомый женский голос. — Бедный, мой мальчик, как устал! Посмотрите на него, господа Ваня, Ванечка! — голос глубокий, волнующий, зовущий, — слышишь меня? Я за тобой пришла, Ваня.