Золото Плевны

— Так, мир у нас. Чего бояться? За вас воевали. Едины мы. Да и родня теперь я вам. Казаки никогда не отворачиваются от тех, кто протянул им руку. Если рука протянута с дружбой, казаки ее пожмут. Если, то будет рука врага — отрубят. Так предки наши жили. Так и нам завещали. А мы чтим заветы и традиции.

Старец покивал.

— А, если ребенок у вас рождается?

— Радость это большая, как для родителей, так и для родственников.

— Почему?

Я пожал плечом — понятно же, что за вопрос? Может подловить меня хотят, степенно ответил:

— На родовом дереве появляется новая веточка — радость. В старину говорили: «Родился казак, воспитал его, значит воспитал воина. Родилась казачка, воспитавши ее, ты воспитал нацию»

Старик тихо переводил, не все понимали, и болгары молчали, внимательно слушая. Лица слишком серьезные. Я поднял рюмку, решив разрядить обстановку.

— Давайте поднимем чарки за то, чтобы все, что будет плохого и сложного в жизни этого мальчика, не сломило бы его, а только сделало лучше — ведь страданиями возвышается душа человеческая.

Тост понравился. Ожили немного болгары, выпили закусили, тихо загалдели, испуг в глазах мужчин сменился уважением, а женские увлажнились восторгом. Нравился им казак очень, чувствовалось.

Но спешить мне надо, а не отвечать взаимностью: други заждались.

Старец, чувствуя мой порыв, придержал за рукав.

— Не сейчас. Уважь людей. Благодарят они тебя за золото. Целое состояние подарил и людей сделал счастливыми. — Болгарский священник пожевал губами, осторожно спросил. — Не жалко? От души ли подарил?

— Так разве в золоте ценность?

— А в чем? Спроси любого здесь за столом, и они ответят тебе, что, имея золото, ты ни в чем нуждаться не будешь.

— Неужто все так мыслят?

— А ты разве нет? — неожиданно спросил подвыпивший болгар, уловив суть нашего тихого разговора.

Я закрутил головой. Дышать захотелось. Свободы вольной. Уйти поскорее. Что я здесь делаю? И пахнет кисло, протухло всё вокруг: и тела, и души людей. Как достучаться до них? Да и смогу ли я?

Я наполнил рюмку молодым вином. Поиграл гранями, ловя свет. Вздохнул, начал неспешно:

— Жил один старик, казак, на берегу Черного моря, и было ему уже лет сто. — Люди за столом притихли. — Как — то раз кто–то постучался к нему в дверь хаты.

— Кто там? — спросил старик.

— Кто? — прошептала молодая девушка напротив, что не сводила с меня глаз, как только сели за стол. Старец грозно зыркнул на нее. И смешинки в глазах болгарки погасли.

— Это я, твоё Богатство, открой мне, — ответили из–за двери.

— Я уже был богат, но деньги давно ушли от меня. Нет, не открою я тебе дверь, даже не проси, — сказал старик. Болгары зашептались, осуждая чужой поступок из притчи. Преподобный старец опять грозно глянул.

— И Богатство ушло, — продолжил я сказ, сосредоточиваясь на рюмке, ни на кого не глядя. — Прошло некоторое время, и опять раздался стук в дверь. Старик вновь спросил кто его беспокоит.

— Это я, твоя Любовь, открой мне, — ответили ему.

— У меня уже была любовь, я был женат. Но моя жена давно умерла — зачем мне любовь? Нет не впущу тебя.

И Любовь ушла несолоно хлебавши. И в третий раз раздался стук в дверь. И снова старик подошел к двери, узнать кому он понадобился. За дверью стояло Счастье и просилось в дом.

— Что ж, — сказал старик, — и счастье у меня было. Но и оно прошло. Уходи, мне не нужно счастье.

Счастье удалилось восвояси. НЕ успел старик отойти от двери, как вновь раздался стук.

— Кто же снова беспокоит меня?

— Это мы, твои друзья!

Старик ответил:

— Друзьям, я всегда рад! Заходите.

Он открыл дверь, и вместе с друзьями в его дом вошла и Любовь, и Богатство, и Счастье.

Я замолчал. Молчали и болгары. Поняли ли они в чем истинное богатство и в чем ценность золота? Сумел ли я передать своей историей цену дружбы? Да, важен ли мне ваш ответ.

Я опрокинул в себя рюмку с кислым вином, и, пригладив усы, подмигнул девушке напротив, начал подниматься из–за стола.

Засиделся. Други ждут.

Глава 15. Хандра

— За искался я вас, голубчик, за искался! — приветствовал меня рыжий доктор, поправляя свою неизменную красную феску. Большие коричневые крапинки потемнели — поди ка, никак сердится? Я с удивлением уставился на него. А доктор глубоко затянулся, пытаясь спрятать скрытую досаду за папироской.

— Да чего меня искать? Сам найдусь! — буркнул я, оббивая о пороги крыльца мокрый снег с сапог. Налипли темные комки, тяжела стала подошва.

— Так и поручик мне ваш сказал, да только не поверил я и умотал дежурного санитара. По всей территории заставил бегать! А он в возрасте. — Кажется, меня желали пристыдить — не уважаю чужих седин. Доктор пыхнул сигареткой и помахал мне окурком, выписывая в наступающем сумраке замысловатые зигзаги.

— Так значит, санитар за искался, а не вы, — хмыкнул я. — А, что с поста отпустили? Вдруг какому больному помощь нужна?