Золото Рюриков. Исторические памятники Северной столицы

Над главным входом в Арку написана икона „Взятие на небо Божьей Матери“. В настоящее время решительно ничего не видно. Очищение образов назначено больше года назад, но начальство еще и не размышляло. Я покорнейше прошу ваше превосходительство благоволить разрешить допустить меня чистить образа по моему вновь открытому способу и моему секрету….

….Честь имею предложить мою уступку посмотреть реставратору Петру Соколову. Назначенный Академиком Алексей Иванович Травин. 21 сентября 1862 года. Жительство имею в доме Человеколюбивого общества дом 62».

Спустя еще месяц Александр Иванович написал прошение в Совет Академии:

«Честь имею донести до сведения Совета, что в настоящее время в наших православных церквях здешней столицы множество икон требует исправления и очистки. Образа бывают двух родов: живописные — на холсте, писанные масляными красками и иконописные на дереве, на основе из мела и клея, написанные яичными красками. Во многих церквях древние иконы от времени так закоптели, что на оных нельзя даже разобрать ликов святых; так, есть образа, которые были чищены неопытными художниками, представляют вид еще более достойный сожаления, ибо на некоторых из них видна живопись стертая и безобразно подделанная. Все это происходит и будет, конечно, далее происходить, оттого именно, что наши художники не знают еще до сих пор настоящего способа очистки.

Я нашел этот способ очищения старинных икон, писанных по доске, на основе из яиц, а равно и очищение икон, писанных масляными красками на холсте. Образцы моего способа очищения икон я уже имел честь представлять на благоусмотрение Его Превосходительства г-на ректора исторической живописи Ф. А Бруни и г-на ректора архитектуры его превосходительства К. А. Тона, и г-на профессора исторической живописи его превосходительства А. Т. Маркова, и г-на профессора исторической живописи его превосходительства П. В. Басина. Все они одобрили и благоволили мне выдать ответы за подписью собственноручной их, которые засвидетельствуют на законном основании свидетельство ученого и путешественника архимандрита Порфирия. Честь имел я при сем представлять на благоусмотрение князю Гагарину, все он изволил одобрить.

В настоящее время я открыл способ по потрескавшимся образам, писаных на лаку господином ректором Шебуевым, что в Казанском соборе писаны Три святителя: Василий Великий, Григорий Богослов, Иван Златоуст. Эти образа в двадцатых годах Академия исправляла и заправила только в углублениях тоном, но сами трещины остались не заправленными.

Я честь имею представлять заправленный образ более половины, а другую оставить для сравнения. Его сиятельство князь Гагарин, его превосходительство А. Т. Марков, все они остались довольны вполне и удовлетворены.

Честь имею довести до сведения Совета, что я имел счастье чистить и исправлять старинные образа собственные его высокопреосвященства Исидора и Е. П. остался в полном совершенном довольствии и объявил мне, что они желают, чтобы я имел участие в очищении образов в Казанском соборе. Я покорнейше прошу Совет Академии благоволить допустить меня поручить мне половину означенной работы, чем поддержать мое трудное существование.

Назначеный академиком Академии художеств Травин».

Когда Алексей Иванович отдавал свое прошение в канцелярию, он встретил в Академии профессора Басина. Басин похвастал о возобновлении переговоров между митрополитом Новгородским и Санкт-Петербургским Исидором и Советом Академии художеств. Раскланявшись с Петром Васильевичем, Травин выскочил из здания и, поймав первый же тарантас, поспешил с радостной вестью к архимандриту Успенскому.

Обсуждение новости заняло несколько минут. И вот уже Алексей Иванович вновь садится за стол и пишет письмо вице-президенту Академии князю Гагарину.

«Ваше сиятельство! Честь имею донести до вашего… — произносит он вслух первые строки и смотрит на священника. Порфирий морщится, качает головой. Он делает еще один набросок, но Успенский отвергает и его. На третий раз появился текст, который устроил архимандрита:

„…В настоящее время я нашел способ, который содержу в секрете. И по вновь изобретенному моему способу чистки икон, писанных масляными красками на холстах или по дереву, все равно и икон, писанных на досках по мелованному грунту на яйцах с сохранением точности живописи без ретушевки; мне одному только известному и желая посвятить его на пользу и величие храмов Господних, — имею смелость всепокорнейшее просить ваше сиятельство о допущении меня к очистке и исправлению как живописных, так и иконописных образов Казанской Божьей Матери. Я желал бы получить половину означенной работы с г-ном Соколовым“».

Какое из писем оказало влияние, или оба вместе, на решение Совета Академии, Травин так и не узнал. Главного он добился — получил ответ:

«…До получения от духовного начальства уведомления касательно приступления к реставрации образов Казанского собора принять известное заявление г-на Травина работать вместе с Соколовым».

* * *