Золото сечи [СИ]

Шара сходил к двери и вернулся с двумя шинелями и большой металлической тарелкой.

— Держи! — он кинул одну шинель Бритвину. — Вставай, ужин принесли.

В тарелке оказалось четыре больших куска варёной капусты. Сжимая их грязными руками, арестанты быстро съели по два. В животе у Шары заурчало.

— Эй, часовой! — крикнул он. — Забери тарелку! И до ветру нас заодно выведи!

— Под стену сходите, не баре! — ответили из-за двери.

Чертыхаясь, Шара поплёлся в дальний угол. Сергей отошёл от него к противоположной стене, лёг там, накрылся шинелью, и провалился в тяжёлый сон.

Завтраком кормить их не стали. Разбудив ни свет ни заря, вывели в туалет, дали попить из колодца. Вода в нём оказалась горьковато-солёная, но пить можно. При дневном свете стало заметно то, что не было видно в сарае.

— У тебя кровь на шинели, — сказал Сергей, глядя на Шару.

— Конечно кровь, — ответил тот. — А ты что, думал, нам новые шинели выдали что ли?

Бритвин снял с себя шинель и осмотрел её со всех сторон. На спине, в районе левой лопатки, оказалось 4 маленьких отверстия в ряд наискосок, окружённых большим бурым пятном. Спереди напротив них отверстий не было.

— В теле пули остались, — пояснил Шара с видом бывалого солдата, заметив взгляд Сергея. — От "шмайсера"[61] скорее всего.

"Ещё позавчера я это ни за что не надел бы", — подумал Бритвин, и надел шинель. По утрам уже холодно, лужа у колодца подёрнута льдом.

Конвоир был новый, не из тех, что вчера.

— Грузитесь в кузов! — распорядился он, указывая рукой на одну из "полуторок".

Рядом с машиной стояли особист и худощавый младший сержант погранвойск НКВД в выцветшей застиранной форме с висящим на правом плече стволом вниз немецким пистолетом-пулемётом и двумя немецкими гранатами с длинными деревянными ручками за поясом сзади. Особист открыл пассажирскую дверь кабины и бросил на пол изъятые у Шары и Бритвина ремни с подсумками.

— Поедешь с помпотылу[62], — инструктировал он. — Этого… — он протянул младшему сержанту исписанный лист с прикреплённой к нему скрепкой "Книжкой красноармейца" и указал пальцем на Шару, — Передашь в военный трибунал, с ним всё ясно. А второго… — он протянул ещё один рапорт, — В особый отдел армии, майору Ищенко.

— Есть! — ответил пограничник и спрятал документы в планшетку.

— Да за помпотылу присмотри, а то он любитель заночевать на складе. Пограничник стоял к машине боком и, поднимаясь в кузов, Бритвин успел рассмотреть лишь его профиль. Сергею показалось, что этот профиль был ему знаком. Но откуда?

В кузове, у борта за кабиной, стояли 2 металлические бочки. Лавочек не было. Бритвин сел, прижавшись спиной к правому борту, а Шара сел напротив клевому. Вскоре появился и сам помпотылу — невысокий плотный капитан в новенькой форме, с красным добродушным лицом и блестящей лысиной. Фуражку он нёс в руке.

— Ну что, готовы? — спросил он у особиста, залезая в кабину рядом с водителем. — Поехали!

Пограничник взялся за задний борт, подтянулся и, уже на ходу, когда машина тронулась, перевалился внутрь кузова. И тут Сергей его узнал… "Цыплёнок?! — чуть не закричал он от удивления, но вовремя смог взять себя в руки. — Кажется, Глеб, — вспоминал он имя несостоявшегося жениха Марии. — Точно, Глеб".

Машина подъехала к выезду с полевого стана и притормозила у часового рядом с одиночным окопом. Особист смотрел им вслед.

— Глеб! — позвал Бритвин.

— Бзынььь! — зазвенело в голове от оплеухи, отвешенной "цыплёнком" слева.

От удара Сергей свалился на правый бок.

— Пошёл к тому борту! — гаркнул на него Глеб.

— Глеб, ты меня не узна…

— Бзынььь! — прилетела оплеуха с другой стороны.

— Я сказал — к одному борту оба сели!

Испуганный Шара помог Бритвину перебраться на его сторону, и сесть рядом. Глеб сел напротив, на место, где раньше сидел Сергей, и положил пистолет-пулемёт на колени.

Несколько минут они ехали молча. "А он уже не цыплёнок, — думал Сергей. — Орёл. Или волк. И взгляд заматеревший. Оружие наверняка в бою добыл… А я кто? Кто я теперь? А ведь он меня узнал. Ну, конечно, узнал. А почему же тогда… Хотя, да — у него есть повод меня ненавидеть".

Мысли Сергея прервал нарастающий гул. Еще не понимая, что происходит, Бритвин почувствовал, как от этого звука в душе зарождается страх. Он приподнялся, и посмотрел в сторону, откуда этот звук исходил — туда, откуда они только что уехали. В небе над полевым станом пикировал одномоторный самолёт со свастикой на хвосте.

— Гух! Гу-гу-гу-гу-гух! — донёсся звук разрывов.

— "Юнкере"! — одновременно вскрикнули Глеб и Шара.

— Говорил — в роще окапываться нужно, — с досадой произнёс Глеб. — Хоть какая-то маскировка… Эх, нет здесь белорусских лесов… Одни голые бугры вокруг.

"А и то верно, — подумал Сергей. — Где здесь прятаться? Негоде".

— А если он нас заметит? — настороженно спросил Шара.

— Не каркай! — прикрикнул на него Глеб.

Водитель, видимо, подумал о том же — машина теперь неслась, подпрыгивая на кочках так, что попадали бочки. Пришлось упереться в них ногами и прижать к борту кузова.

Но самолёт, сбросив несколько бомб, развернулся и лёг на обратный курс.