Золото сечи [СИ]

Гоняться по степи за одиночной машиной в его задачу, судя по всему, не входило. Глеб прошёл, шатаясь, вперёд и забарабанил кулаком по крыше кабины.

— Да стой ты, чертяка!

Машина остановилась. Водитель открыл дверцу.

— Разворачивай! — крикнул ему Глеб. — Им даже раненых вывести не на чем будет, если вторую машину разбомбило.

Водитель захлопнул дверь, минуту помедлил, видимо согласовывая дальнейшие действия с помпотылу — страшим машины — и развернул "полуторку" обратно.

На полевом стане после бомбёжки картина была жуткая: на месте второй машины осталась лишь дымящаяся воронка; повсюду лежали присыпанные землёй люди — мёртвые и ещё живые; барак горел, тушить его было не кому — все, кто мог, оказывали помощь раненым. Молоденькая медсестра, наверное младше Марии, с медицинской сумкой на плече выбежала навстречу вернувшимся и призывно помахала рукой: "Сюда, сюда". Рядом с ней, почти посреди двора, лежал на земле особист. На месте правой руки у него торчал короткий окровавленный обрубок, перетянутый жгутом.

— Тяжёлых[63] — в машину! — крикнула медсестра.

Глеб, Бритвин и Шара спрыгнули на землю. Шара оказался к особисту ближе других, бросился к нему, ощупал…

— Живой, — сказал он. — Только без сознания. У него кроме руки ещё и бочина разворочена. Дай бинт, я перевяжу!

Он показал свою левую руку, испачканную кровью особиста.

— Я сама, — ответила медсестра. — Грузите скорее других!

Она склонилась над раненым, потеснив Шару. В момент, когда Шара выпрямился, Сергей заметил, как он спрятал что-то в рукав шинели. Глеб подошёл к особисту, снял с него ремень с кобурой и бросил в кабину. На ножны никто не обратил внимания.

Потом они грузили раненых. Сергей грузил с Шарой, а Глеб с кем-то из бойцов. Загрузили пятерых, самых тяжелораненых. Места в кузове для лежачих не осталось (не грузить же их в навал). Да и вообще почти не осталось.

Оставалось лишь сесть прямо на борт и поставить ноги в кузов. Так они и сделали. Помпотылу в кабине тоже потеснили — посадили к нему щуплого красноармейца с перебинтованными руками и головой.

— Варя, ты с нами? — спросил у медсестры Глеб.

— Куда там с вами?! — махнула она рукой. — Мне здесь дела хватит. Всё равно в дороге я им ничем не помогу. Скажите там, пусть сюда машину с врачом шлют поскорее!

— Понял, передам! — крикнул Глеб, когда "полуторка" тронулась.

На кочках машину трясло. Голова особиста подпрыгивала у самых ног Бритвина. Было не понятно, жив он, или уже отошёл в мир иной. "Интересно, куда он попадёт, в рай, или в ад?! — подумал Сергей, — С одной стороны — он Родину от фашистов защищал, а с другой…". Бритвин снял шинель и подложил особисту под голову — во время погрузки он разгорячился до пота, а раненому, если ещё жив, всё полегче будет. Шара скептически взглянул на Сергея.

— Ну, ну, подкладывай, — процедил он сквозь зубы. — Думаешь, зачтётся? Бритвин не ответил.

Через полчаса езды Шара приподнялся с борта и, аккуратно ставя ноги между лежащим раненым и бортом, передвинулся назад, в угол между задним и правым бортами — там было немного места, чтобы сесть.

— Посижу тут чуток, — пояснил он на взгляд Глеба. — Всю жопу уже отбил.

Однако, вместо того чтобы сесть, он, якобы случайно, пошатнулся и сделал шаг в сторону Глеба, наступив при этом одному из раненых на руку. В следующую секунду Сергей, словно отпущенная пружина, вскочил и ударил Шару ногой в живот. Тот отступил назад, но не упал.

— Ах ты ж… — зашипел Шара.

В его левой руке блеснула финка НКВД. "С левой ему удобней Глеба бить", — мелькнула мысль у Сергея.

— Та-дах! — вздрогнул ствол в руках у Глеба.

Шара выронил нож и упал назад, спиной на угол бортов. Но из машины он не выпал. Дёрнув несколько раз ногой, сполз вниз и обмяк. Голова беспомощно склонилась на грудь.

Водитель резко затормозил.

— Что там у вас? — настороженно спросил помпотылу, заглядывая в кузов с подножки.

— Всё в порядке, — ответил Глеб. — Поехали! И пусть не тормозит так больше!

Выбрасывать из кузова труп Шары он не стал. "Всё правильно, — подумал Сергей. — Документы на двоих задержанных, значит и передать должен двоих. Живых, или мёртвых, не важно".

Спустя ещё минут сорок, они въехали в большое село. Или небольшой городок. Бритвин точно не знал — не доводилось ему в этих краях бывать раньше, и по карте не смотрел за ненадобностью. Скорее, город. Всё здесь было большое, больше чем в селе: больше домов, шире улицы, даже по булыжной мостовой проехали… И техники советской много, и калибр у пушек побольше, чем "сорокопятки", и даже пару танков он заметил на углу. Буквально через триста метров их машину остановили на посту. Помпотылу, не выходя из кабины, показал документы, перебросился парой фраз, солдат НКВД заглянул в кузов, и "полуторка" с ранеными двинулась дальше.

Подъехав к трёхэтажному зданию с заклеенными бумажными лентами крест-накрест окнами, водитель остановил машину и посигналил. Здесь располагался госпиталь.

— Помогите! — крикнул Глеб стоящим у входа, и махнул рукой.

Сразу несколько человек — санитары и выздоравливающие — бросились выгружать из кузова раненых.

Бритвин надел шинель.