Золото собирается крупицами

– Не ври! – крикнул Гайзулла и покраснел. – Ничего я тебе такого не говорил, что духи есть! Я теперь знаю, их богатые выдумали, чтобы бедные им все золото принесли! Из-за них и я стал хромым, и отец мой погиб, и сестра с ума сошла, понял? Вот подожди, дай мне толь ко вырасти, когда стану, как Хисматулла-агай, Хажисултана зарежу, весь его род вырежу за то, что он с нами сделал, а потом в Оренбург поеду и Галиахмета-бая убью и всех его детей хромы ми сделаю! А тот самородок, что отец ему отдал, обратно возьму и лавку построю! – Гайзулла сжал кулаки, глаза его повлажнели от гнева и обиды. – А ты говоришь – духи! Я знаю, кто мне ногу повредил, погоди – и ему тоже за это достанется! Всем отомщу, вот только стану сильнее…

– Я не хотел тебя обидеть, – огорченно сказал Загит. – Я и сам такой, как ты, вот только ноги у меня в порядке, но я все равно даже с такими здоровыми ногами так много, как ты, не наработаю…

– Ладно, покамест хватит, – махнул рукой Гайзулла, переминаясь с ноги на ногу. – Мне еще сегодня к Хажисултану нужно, да и Хисматулла-агай велел зайти… – Гайзулла развязал платочек и протянул Загиту три крупицы золота величиной со спичечную головку. – А это отдай отцу, а то в другой раз не отпустит тебя.

Загит медленно покачал головой.

– Бери, говорю! – рассердился Гайзулла. – Иначе выброшу!

Но Загит не трогался с места. Он знал, как тяжело достались Гайзулле эти крупицы, ведь он должен был кормить всю семью, и мальчику было стыдно. Гайзулла почти силой разжал его руку и вложил в нее золото.

– Взаймы тебе даю, а как начнем мыть – вернешь! Дурачок, – ласково добавил он.

На шестой день канавка была готова, и, когда по ней покатилась, огибая камешки и большие комки глины, мутная вода, Загит даже подпрыгнул от радости. Перегороженная досками речонка бросилась к отвалам, подмывая их снизу и унося с собой глину. Гайзулла, засучив штанины до колеи, почти не выходил из ледяной воды и освобождал дорогу воде, когда отвал обрушивался сверху слишком большой глыбой и в канавке образовывалась запруда. Загит, как мог, помогал ему, и отвал постепенно таял, как сугроб. Несмотря на то что работал он уже почти неделю, Загит никак не мог понять, как это происходит, и, подталкивая лопатой крупные камни, удивленно спрашивал:

– Агай, а что толку от того, что песок уйдет с водой?

– Не твое дело! – сердился Гайзулла, которому надоели за эти дни расспросы мальчика. – Покамест копай там, где тебе сказали! Знаешь, как говорят? Яйца курицу не учат! – Но, остыв, начинал спокойно объяснять; – Эта работа называется бутаром, ее только весной можно делать, понял? То, что талая вода делает за один день, мы и за лето не могли бы сделать!

– Я не понимаю, – жалобно говорил За гит, – а как же мы найдем золото?

– Золото очень тяжелое, – важно отвечал Гайзулла, – такое тяжелое, что его вода унести не может. Камни уходят, песок уходит, а золото на дне оседает, понял? Потерпи немного, сам увидишь!

Солнце давно уже село, и темно-красные, закатные краски неба тихо таяли, расплывались, мутнели. Наступили сумерки, и Гайзулла с размаху воткнул лопату в глину:

– Хватит на сегодня!

Загит от усталости не мог выговорить ни слова. От голода у мальчика кружилась голова, руки окоченели, перед глазами плыли красные круги.

– Давай здесь переночуем, – предложил Гайзулла. Загит обессилено кивнул головой. Друзья развели костер, постелили тулуп и, при жавшись друг к другу, задремали. Сквозь слипающиеся веки Загит увидел, как маленькая яркая звездочка на самом краю неба хитровато подмигивает ему, и хотел было сказать об этом Гайзулле, но уже в следующую минуту крепко спал, прижавшись к спине старшего товарища.

Загит проснулся от холода. Гайзулла еще спал, положив голову на камень, и Загиту было жалко будить его. Еще даже солнце не показалось на востоке, но уже вовсю щебетали птицы, невдалеке, в редком березняке, щелкал соловей, бешено перекатывала камни Юргашты, а еще дальше, у шахт, стучали кирки и лопаты, от поселка доносилось мычание коров и лай собак.

Загит заметил, как вылезла у опушки на камень небольшая ящерица, в желтом брюшке ее что-то клокотало, и казалось, что ящерица долго бежала, спасаясь от кого-то, и теперь, убежав, никак не может отдышаться. Рядом, в лужице, быстрым зигзагом скользнул водяной жук; внизу, на корнях березы, высыпали жуки-солдатики

– Ты что там делаешь? – хрипло спросил Гайзулла.

Загит обернулся. Гайзулла привстал на тулупе и тер глаза кулаком.

– Поесть надо, – сказал он и вынул платок с последним куском хлеба. Мальчики поели и снова взялись за работу.

Солнце медленно поднималось над горой и скоро повисло посреди неба.

– Долго еще до обеда? Посмотри, что у меня с руками, – пожаловался Загит. Волдыри на его руках лопнули.

– Сейчас промоем бутара и, сколько найдем, обменяем на хлеб. Отведи воду в другую сторону, – с трудом шевеля потрескавшимися губами, сказал Гайзулла.

Когда на дне канавки обнажился песок, мальчики стали на коленях искать золото, ползая по руслу речки Между песчинками и шлаком блестело несколько крупинок Гайзулла осторожно взял их в руку