Золото тигров. Сокровенная роза. История ночи. Полное собрание поэтических текстов

Конца нет морю. Рыбе нет конца,
зеленый змей от края и до края,
в морях зеленых землю запирая,
ее сжимает силою кольца.
Хватает хвост безмерный цепкий рот,
края смыкая. Бури, ярость, тени
и отраженья сотен отражений
кольцом людской обхватывают род.
Двуглав, как амфисбена. Счету нет
глазам, в глаза взирающим без страха.
И головы упорно ищут след
цепей войны и проклятого праха.
Но ведали в Исландии, что море,
увидев Змея, канет в толще льдов
и облаченный в ногти мертвецов
проклятый челн качнется на просторе.
Чудовища немыслимая тень
над бледною землею вознесется,
и кончится, коль Волк обрушит солнце,
неназванными сумерками день.
Страшит нас образ безобразной твари,
что видел я в предутреннем кошмаре.

Облака

I

В малейшем облаке – весь мир со всею
бездонностью. Оно – стекло и камень
соборов, воздвигавшихся веками
и стертых ими, или «Одиссея»,
как море зыблющаяся: сегодня
вчерашней не узнаешь. В зазеркалье
глаза не то увидят, что искали,
и день твой лабиринта безысходней.
Недолговечны мы, напоминая
тех облаков изменчивый и смутный
закатный очерк. Роза поминутно
перед тобой уже опять иная.
Ты – облако, и море, и забвенье,
и все, что за чертой исчезновенья.

II

То розовеет кромка вырезная,
то грозный кряж, чернея шишаками,
полнеба закрывает. Облаками
они зовутся, облики меняя.
Шекспир одно из них сравнил с драконом.
И, в слове отчеканившись когда-то,
оно горит огнем того заката,
плывя сегодня этим небосклоном.
Что создает и движет их? Случайный
каприз природы? Или Бог, быть может,
тасует эти призраки и множит,
вплетая нитью в свой сюжет бескрайный?
Или бессмысленны и тени эти,
И ты, на них смотрящий на рассвете?

On his blindness [45]

Вокруг меня туман кружит, желтея,
мерцая светом на закате дней,
и сводит к вещи разницу вещей —
без цвета, без границ. Почти к идее.
Глухая ночь без края и конца
да людный день – туманности приметы,
извечный блеклый луч таят рассветы,
что не погаснет ночью. Ни лица
мне больше не узреть. Не насладиться
ни цветом неизведанных страниц —
я лишь вожу рукой вдоль их границ, —
ни звездами, ни опереньем птицы.
Вселенная доступна для других;
моей же полутьме остался стих.

Сказочная нить

Эту нить Ариадна своей рукой вложила в руку Тезею (в другой у него был меч), чтобы он сошел в лабиринт, отыскал его центр, человека с головой быка или, как предпочел Данте, быка с головой человека, убил его и сумел потом, после подвига, распутать хитросплетения камня и возвратиться наружу к ней, любимой.

Все так и случилось. Тезей ведь не мог знать, что этот лабиринт – лишь малая часть другого, лабиринта времени, где в назначенном месте его ожидает Медея.