Золото змея. Вызов стае

– Сегодняшняя. Прихватила для профессора Зивальта с первого этажа, ему тяжело ходить. Хотя мне непонятно, зачем люди продолжают читать прессу, когда есть телевизор.

– Письменная речь надежнее устной, – прокомментировал я, открывая газету на первой странице.

Пробежался глазами по заголовкам и тут же получил под дых очередными новостями. Летти продолжала что-то щебетать, но я ее не слышал. Строчки скакали перед глазами.

– Зачем она это сделала?! – выпалил я.

– Кто?

– Председатель. Она… она объявила Каву-асаларим в международный розыск…

Я не мог поверить своим глазами. Летти заглянула в газету через руку и посмотрела на меня снизу вверх.

– Ну объявила и объявила. Почему тебя это так заботит? В конце концов, что еще делать со сбежавшими преступниками, если не пытаться их поймать. Рагиль, – белая перчатка коснулась моей щеки, – ты что-то побледнел.

Я свернул газету обратно и стал расхаживать по подъезду. У меня это просто не укладывалось в голове. Я ведь ничего не сказал председателю о Каве! И в Корпусе она выяснила немного.

Я остановился.

Только то, что Кава держала в подземных лабораториях реджкандротеков, прежде чем вывести их из здания. Но председатель знает это с моих слов, а настоящих доказательств у нее нет!

– Да что с тобой? – не выдержала Летти.

– Ничего, – бросил я и, подхватив девушку за руку, зашел в ее квартиру. Закрыв за собой дверь, сказал: – Летти, мне нужна консультация по части женской логики.

Летти сложила руки на груди и ухмыльнулась.

– А мне по части мужской. Я в последние дни тебя совершенно не узнаю.

– Речь не обо мне. Послушай, представь, что ты… – я взмахнул руками, помогая себе выразить мысль, – представь, что ты обладаешь властью. И ты женщина – это самое главное.

– Так, – наигранно серьезно сказала Летти.

– У тебя есть подозрения насчет одной женщины, но ты точно ни в чем не уверена. Допустим, ты подозреваешь ее в убийстве. Но это не важно.

– Зачем эти глупые аналогии, если я прекрасно понимаю, что ты говоришь о председателе. Но ладно, – Летти сделала знак рукой, – продолжай.

– Нет, пусть это будет кто-то другой. Не председатель. Ты – не она. Ты – просто женщина, которая, не будучи уверена в виновности другой женщины, вешает на нее вину за серьезное преступление.

– Вешает вину, понятно. И что ты хочешь узнать?

– Зачем это делать, если у тебя недостаточно доказательств?

– Ну и вопросики у тебя. Хорошо, дай подумаю. – Пальцы в белых перчатках застучали по предплечьям. – Может, у нее есть доказательства, просто другим о них неизвестно. А может, она хотела, не знаю, отвлечь внимание? Или дело в личных счетах.

– Личных счетах?

Кава и председатель даже не были знакомы, о каком «личном» может идти речь?

– Ну вдруг между ними мужчина какой-то стоит. Вот одна и попыталась ради него избавиться от конкурентки.

Абсурд.

– Это ты уже фантазируешь. Версия с отвлечением внимания мне понравилась больше.

– Слушай, к чему эти разговоры? Давай лучше сходим куда-нибудь! Академгородок ведь еще не открыли, правильно? Ты свободен?

Я посмотрел в сторону кухни, где было большое окно. Солнце пригревало даже сквозь стекло, а влетевший в помещение теплый ветерок манил запахами весны. Мне вдруг представилось, что я действительно беру Летти и веду ее в парк. Или в кинотеатр. Или в кафе. Мы возвращаемся не поздно, потому что вечером родители привозят ей ребенка. Смотрим телевизор, ужинаем. Занимаемся сексом. Обычная жизнь. Которую я смыл в унитаз вместе с таблетками «Омроникса».

– Нет, Летти. Не сегодня.

Я преодолел всего несколько метров, разделяющих наши квартиры, но как будто отрезал от себя целый вагон шансов на нормальную жизнь. Усмехнулся. Где нормальность и где я. Этот вагон прошел мимо меня, еще когда я был набором клеток. Все, что я знаю сейчас – я должен докопаться до правды.

***

День прошел в бесплодных попытках собрать по осколкам картину новой реальности. Но уже вечером мне позвонили и сообщили, что полиция открыла академгородок. Утром я отправился на работу.

Пришел раньше всех, чтобы дать себе немного времени привыкнуть к запахам кабинета, которые успел позабыть. Здесь ничего не изменилось. Три широких стола, заваленных бумагами, на каждом – печатная машинка. Шкафы со старыми выпусками «Вестника». Поникшие цветы в горшках.

Полив растения, я сел за стол и собрал в стопку разлетевшуюся копировальную бумагу. Подпер подбородок. Думать о работе я не мог, голова по-прежнему была занята мыслями о пожаре, но они разлетались так же легко, как и копирка. Что мне делать? С чего начать? Стоило бы выяснить, не мог ли кто-то видеть меня, когда я возвращался в ночь пожара домой. Но как это сделать? Я не полиция и не детектив. У меня просто нет таких навыков.