Золотое дно

Абсолютная автоматизация всего управления и надежность механизмов позволили конструктору подводного дома обойтись очень небольшим экипажем.

Синицкий почти не встретил людей у силовых установок.

Подводный дом оказался «многоэтажным» и «многоквартирным», если считать все его отсеки.

Немало времени потратил Синицкий, прежде чем закончил свое первое знакомство с конструкцией Васильева.

Нури почти уже смирился с мыслью, что этот любопытный московский мальчуган останется на несколько дней под водой. Пожалуй, он неплохо себя ведет для первого раза. По приказанию Васильева, Нури привел практиканта обратно в камеру с иллюминатором.

Синицкий устало сел на диван и перевел дыхание. Он не мог отдать себе отчета, почему он так устал: то ли от ходьбы по лесенкам и коридорам, то ли просто от впечатлений. Ему снова захотелось возвратиться к своему дневнику. Но студент не хотел даже трогать диктофона до тех пор, пока не будет расшифрован разговор, который он случайно записал. Значит, белые шары — не мины. Хотя ему и не показали их, но Синицкий чувствовал, что они как-то связаны с опытами Васильева в подводном доме. Кто бы мог поверить, что такой существует! «Мы многого не знаем, поэтому часто ошибаемся в оценке новых достижений техники, — думал Синицкий. — Некоторым кажется, что стальной жилой дом с ванной и газом, который можно перевозить с места на место, нарисованный на обложке иностранного журнала, — недосягаемое чудо… А что бы сказали читатели, если бы узнали о том, что именно в тот момент, когда они смотрели на этот журнал, другой стальной дом, созданный советскими инженерами, начал свое путешествие даже не по земле, а по морскому дну!»

«Мы скромны и научены горьким опытом, — вспомнил студент слова, сказанные Рустамовым. — Далеко не все мы помещаем на обложках наших журналов. О многом не пишем».

Синицкий задумался, смотря на черный круг иллюминатора. Конечно, многие не могли себе представить, что наши конструкторы сделали и глубоководную башню и танк, ползающий по дну. Сколько еще чудес делается в наших институтах! Захватывает дыхание… И какое счастье, что он, простой студент-практикант, может присутствовать на испытаниях одного из этих необыкновенных изобретений! Как он благодарен за это доверие!

Синицкий обвел глазами камеру, снова взглянул в иллюминатор и прислушался: гусеницы шлепали по каменистому дну.

Глава четырнадцатая ПАДАЮЩАЯ БАШНЯ

Ночь опустилась над морем, такая же глубокая и темная, как под водой, где сейчас путешествует танк инженера Васильева. Не видно огней на горизонте: их закрывают высокие, как горы, волны. В воздухе — соленые брызги и сплошная водяная пыль…

Когда Мариам сообщила Гасанову о результатах дополнительных расчетов прочности нового стометрового основания, тот решил проверить. Он взял у нее тетрадь с записями, вытащил из кармана счетную линейку и, сжав губы, начал пересчитывать показавшиеся ему недостаточно точными числовые значения.

Мариам тихо стояла около стола и прислушивалась к ударам волн в тонкую стенку дощатого домика. Лампочка качалась под потолком. Дрожали стекла в маленьком оконце. Сквозь щели в раме сочилась вода, она тонкой струйкой стекала на стол, на тетрадь с записями; чернила расплывались. Но ничего этого не замечал Гасанов. Время от времени он откидывал черные непослушные волосы с потного лба, и снова в его вздрагивающих пальцах скользил движок линейки…

Порывы ветра раскачивали игрушечный домик на тонких трубчатых ногах, уходящих под воду.

Мариам помнит Ибрагима с детства… Горячий, вспыльчивый мальчуган, он подчинял своей воле всех ребят с соседних дворов и нередко придумывал самые необыкновенные состязания. Он сделал качели, перекинув тонкую трубу через высокий каменный забор, испытывая на этих качелях крепость нервов и смелость своих товарищей. Однажды, увидев на картинке, как на севере его сверстники катаются на санках, он организовал катанье с окрестных гор на самодельных колясках. Что поделаешь: снега в Баку почти не бывает. Маленькому Ибрагиму не раз доставалось от родителей за такие забавы, но это его не останавливало. Он придумывал все новые и новые трюки. С годами все это постепенно проходило, но и потом, в школе, даже в последних классах, неугомонный юноша нет-нет, да и придумает какую-нибудь штуку,

Затем институт, работа в комсомоле, увлечение изобретательством, большая конструкторская и организаторская работа — обычная биография передового советского инженера.