Золотое дно

Саида вопросительно взглянула на директора. Тот, казалось, не замечал ее, рассматривая в трубке под пеплом гаснущий огонек.

— Приборы хорошо отмечали при последних испытаниях ска́лы и подводные камни, но, видимо, тонкие трубы основания вышки не были нами замечены на экране. Это не вина аппаратов Саиды, — сдержанно заметил Васильев. — Это моя вина. Я разрешил итти без прожектора, хотя знал, что приборы еще недостаточно проверены. И вот в результате… — Инженер задумался и добавил: — Я не знаю, нужны ли товарищу Гасанову мои извинения, но пусть он поверит, что мне очень тяжело…

Директор оторвался от трубки и взглянул на Васильева:

— В этом вопросе придется детально разобраться. Мы еще не знаем, что скажут водолазы, когда посмотрят место поломки. Видимо, придется назначить комиссию.

— Мне кажется, Джафар Алекперович, — заметил Рустамов, — что после этого мы сможем продолжать работу на пловучем острове Гасанова, если Александр Петрович считает, что помощь Ибрагима ему не потребуется…

— Да, да, конечно, — убежденно заметил Васильев. — Работы Гасанова настолько важны, что использование такого конструктора для решения частных задач в подводном танке я считаю просто нецелесообразным. Но вы простите меня, — несколько смущенно добавил он. — Я не могу в данном случае оспаривать мнение руководства и, кроме того, всегда готов принять любую помощь от кого угодно, тем более от товарища Гасанова, но… получилось так, что конструктор Керимова подсказала мне новое техническое решение, поэтому я считаю возможным обойтись небольшими переделками в электробуре. Их сделает Керимова.

— Я думаю, что мы не будем вам навязывать свое мнение, — спокойно заметил Агаев, поднимаясь с кресла и давая этим понять, что разговор закончен. — Ибрагим Аббасович, видимо, скоро может приступить к своей новой работе… — Он вынул из кармана цветной платок и вытер им голову.

Гасанов молча поднялся, кивком головы попрощался с присутствующими и направился к двери. Рустамов с тревогой посмотрел ему вслед, затем пошел за ним.

— Послушай, Ибрагим, — остановил он его у порога. — Ты устал. Я тебя знаю — ты сейчас никуда ни поедешь, но недельку должен отдохнуть и, главное, ни о чем не думать. Я скажу Саиде, чтобы она тебя уговорила.

Гасанов отрицательно покачал головой и вышел из кабинета.

Рустамов проводил его взглядом и остановился у окна.

Море было спокойно. Стоял один из тех редких вечеров, когда непостоянное, всегда взволнованное море отдыхало. Оно было гладким, как уснувший, покрытый тиной пруд, и только мелкая дрожь, серебристой рябью растекавшаяся по зеркальной поверхности, говорила о затаенной силе, спрятанной в ее глубинах. Железный частокол вышек поднимался из воды. Он напоминал Рустамову о никогда не прекращающейся войне человека с природой. Далеко прячет она свои богатства, цепко держится за них! Тяжелых и упорных усилий стоит человеку борьба с ней…

«И вот, — думал Рустамов, — вместо того чтобы всеми имеющимися у нас силами отвоевывать у природы, у этого с виду спокойного моря, нужные нам богатства ради счастья и славы нашей земли, мы сами никак не можем между собой сговориться. Васильев и Гасанов далеки друг от друга. Но как это может быть? У них общее большое дело».

Нет, Рустамов недоволен собой. Он ничего не мог сделать, чтобы как-то связать этих двух изобретателей. Правда, это трудно: один — на воде, а другой — под водой. Он пытался направить Гасанова в помощь подводному дому, но Васильев отказался от его работы. Вот ведь какая неприятность! Рустамов прекрасно знает, людей, особенно на промыслах. С ними просто и хорошо. Главное, все ясно. А тут два таких необыкновенных человека… Рустамову казалось, что в силу каких-то особых творческих законов большие ученые и изобретатели — это люди не совсем обычного склада характера. С ними и разговаривать надо иначе. Может быть, действительно он, Рустамов, и не умеет этого…

— Заключение министерства по поводу всплывающих цистерн Васильева, — сказал Агаев, протягивая письмо, — только сейчас получено.

Рустамов оторвался от своих мыслей и спросил, не смотря на письмо:

— Положительное?

— Нет, они считают, что этот способ нерационален. Однако предлагают провести еще несколько испытаний для окончательного выяснения его практической пригодности. Но самое главное не это: в другом письме они запрашивают о результатах последней разведки. Что я им отвечу?

— Подождать надо, — потирая висок, словно чувствуя головную боль, — сказал Рустамов. — Васильев в последний раз шел на глубине в сто метров…

— А что нашел?

— Говорит, что ничего. — Рустамов пожал плечами.

— Понимаешь, Али, я никак не могу поверить в то, что на этих глубинах под дном нет нефти. Я привык верить геологам. Как я могу согласиться, что геологи ошиблись! Видимо, Васильевская разведка еще очень несовершенна.

— Проверим, — сказал Али. — Всякие могут быть ошибки. Я раньше думал, что его локатор хорошо работает, а он подвел. Понадеялся на него Васильев и налетел на вышку. Как будто в море тесно… Так-то, Джафар… Каждый день у него неудачи. Нехорошо! — покачал он головой.