Золотое дно

Васильев задумался. Он вспомнил туманное зимнее утро. Да, это было в сорок третьем. Тогда он возвратился из Баку в Ленинград. Встает перед глазами разбитый бомбой шестиэтажный дом. Она прошла сверху донизу. Вот они — знакомые обои на втором этаже, сорванная с петель дверь, случайно повисшая на свернутой в штопор водопроводной трубе рамка из красного дерева. В ней был портрет. Он вспоминает… В светлом платье… Да, он хорошо это помнит! Портрет висел в кабинете над его столом. Остался только темный, еще не успевший выцвести прямоугольник на разорванных обоях… Как сейчас, видит Васильев эту картину. Бомба обрушилась ночью. Об этом рассказывали соседи. Никого не удалось спасти из-под развалин…

Довольно воспоминаний, довольно! Зачем они сейчас?

Песня звучала все громче и громче. Где-то близко звенела она в репродукторе.

Шуршал песок в такт шагам. Как будто снег… Как тогда хрустел под ногами… Нет, не надо думать об этом!

Мелодия как-то сразу оборвалась, и стал неожиданно громким шорох шагов. Васильев прислушался к ним.

— Простите за откровенность… Не знаю, зачем это все я говорю вам… Может быть, потому, что завтра самый большой день в моей жизни. Я только кажусь спокойным, Мариам. Но вы не верьте этому, не верьте!

Он остановился, взял руки девушки в свои большие ладони и просто заглянул ей в глаза.

— Вам надо крепко уснуть перед завтрашним днем, Александр Петрович! — Мариам смотрела на него снизу вверх. — Я всегда так делала во время экзаменов.

— Нет, Мариам, — наклонился он к ней, — перед таким экзаменом никто не сможет уснуть… — Он прислушался к тихим всплескам волн. — А у нас в такую теплую ночь всегда кричат лягушки…

Глава двадцатая РЕШАЮЩИЕ ИСПЫТАНИЯ

Вот уже два часа прошло с тех пор, как подводный танк начал свое путешествие. Синицкий сидел неподалеку от иллюминатора и смотрел на освещенное прожектором морское дно. Оно постепенно понижалось. Здесь глубина уже полтораста метров. Это видно по приборам.

Студент снова взглянул в иллюминатор. Лучи прожектора казались зеленовато-голубыми, словно луна спустилась на дно. Вот в такую же лунную ночь Синицкий вылезал из воды и встретил человека на берегу. «С каким удивительным упорством этот странный охотник наблюдал за испытаниями белых шаров! — вспоминал юноша, не отрывая глаз от светящейся воды. — Зачем ему это было нужно?»

«Спасибо за предупреждение», сказал Рустамов. Что бы это значило?..

«Впрочем, — решил Синицкий, — немало в мире охотников за чужими изобретениями. Многие из них, не стесняясь, приписывают себе изобретения давно умерших русских специалистов. Удивительно, как это получается! — думал Синицкий. — Каждому грамотному человеку в мире известны заслуги русских нефтяников. Еще в двенадцатом году с Бакинских промыслов брали мастеров на помощь в Америку, потом еще в Индию и в разные другие страны. Известно, что первое бурение на нефть сделал Семенов, а вовсе не американец Дрэк. Этот Дрэк бурил через одиннадцать лет после Семенова. Первым по-настоящему перегнал нефть Шухов. Парафин, вазелин, мылонафт, асфальт первым добыл из нефти Петров. А кто придумал газовую съемку, которую сейчас везде применяют американцы? — спрашивал сам себя Синицкий. — А кто сделал турбобур? Кто впервые применил наклонное бурение? Наши, советские инженеры. Да, пожалуй, все основные открытия и изобретения, связанные с нефтяной техникой, родились в России».

Синицкий приблизился к иллюминатору и увидел свое изображение в блестящем стекле. Он поймал себя на мысли, что ему захотелось, как в детстве, прижать нос к стеклу и смотреть, смотреть расширенными от удивления глазами на чудесный мир, открывающийся перед ним.

«Ползет по дну невиданное сооружение, — восхищался Синицкий, прислушиваясь к гудению мотора. — Шлепают гусеницы по песку. И движется этот танк с грузом аккумуляторов, но только более мощных, чем на подводной лодке. Аккумуляторы огромной емкости заряжаются от нескольких динамо, приводимых в движение дизелями. (Студент их видел при своем посещении машинного отделения.) Но что делать, если зарядку можно производить только наверху, так как для работы дизелей нужен воздух. Это, конечно, недостаток, — решил Синицкий. — И, пожалуй, его никак нельзя устранить. Невозможно выставлять из-под воды трубу для подачи воздуха. А если шланг с поплавком? — спрашивал сам себя студент. — Тоже не совсем подходяще. Он оборвется во время движения».

Молодой изобретатель задумался. Подводный дом сейчас двигался в направлении на юго-восток. Пройдено уже сорок пять километров. Пока нефть обнаруживалась в морском дне только вблизи берегов.

Около Синицкого сидел Васильев и, не отрывая глаз, смотрел на зеленый экран ультразвукового прибора, привезенного Саидой для разведки нефтяных пластов. Он не мог поверить ни ей, ни Синицкому, дежурившему у аппарата, что прибор пока еще не обнаружил ни одного нефтеносного месторождения. Но это было так… Бегающий луч показывал разные плотности грунтов, словно нарочно минуя деления, соответствующие плотностям нефтеносных пластов.