Золотое дно

Он найдет способ. Он тоже вылетит в цистерне. Надо только замкнуть ток в рубильнике. Но как это сделать? Провести провода внутрь шара? Невозможно! Сквозь крохотную дырочку, оставленную для проводов, под огромным давлением ворвется вода, она пронзит его тело, как острый клинок.

«Что же было дальше?» вспоминает Васильев, Вот он перелистывает тетрадь, словно стараясь в ней найти выход. На глаза попадается эскиз сигнальной лампы с колпаком из толстого стекла. Она находится снаружи шара. Как же к ней идут провода от аккумулятора? Ну, конечно, через герметически изолированные втулки. Вот оно, наконец, это спасительное решение! Он бежит в торпедное отделение. Да, да, он помнит, что там еще тяжелее дышать…

Вылетает шар с тетрадью, где он написал на всякий случай, чтобы его искали самого. Ну, конечно, в два раза больше вероятности, что найдут. Жаль, что больше нельзя рисковать временем. Он может потерять сознание. А то бы выпустил все оставшиеся шары с записками.

Он тащит с собой Синицкого. Нет, его нельзя отправить в шаре. Он без сознания. Он задохнется. Наверху, наверное, уже никого нет. Некому открыть люк. Нет, дальше они ничего не помнят…

Потом опять проблеск сознания. Вот он, решающий момент! Остатки сжатого воздуха медленно выталкивают воду из шлюзовой камеры. Васильев открывает тяжелую герметическую дверь, вползает в эту камеру, с большим трудом устанавливает шар. Разбивает колпак фонаря и через проходные втулки соединяет провода с рубильником. Берет с собой аппарат Саиды, большую фляжку с водой, кусочек провода, для того чтобы уже внутри шара им замкнуть два контакта, соединенные с рубильником. Затем он залезает в цистерну. Инженер вспоминает, что его фонарик остался висеть на стене.

Дальше он опять ничего не помнит. Наверное, впустил воду в шлюзовую камеру, замкнул контакты и…

Васильев привстал на колени и начал ощупывать стену. Холодная, скользкая. Он провел широко расставленными руками вдоль ее поверхности и почувствовал, что она закругляется.

Значит, он находится в цистерне. Внизу аппарат Саиды. А рядом что-то мягкое…

Мутилось сознание. Как же он не помнит, что вместе с ним Синицкий! Он притащил его тогда и опустил в люк шара. Но жив ли он?

Васильев чувствовал, как его подбрасывало то вверх, то вниз. Значит, он на поверхности, на волнах. Он не поверил этому счастью. Нет, надо еще раз проверить.

Васильев снова провел руками по стенкам. Да, это шар!

Резкий толчок. Это шар взметнуло на гребень волны. Васильев упал…

Скользя на четвереньках по гладким стенкам, Васильев пытался добраться до люка. Если он его не откроет, то погибнет, как мышь в банке.

Он ощупывает стенки руками. Где же тут был люк? Кажется, здесь… Снова бросок… Васильев не мог удержаться и снова соскользнул вниз.

Наконец ему удалось уцепиться за ящик аккумуляторов, укрепленный около люка, там, где находился фонарь освещения. Васильев знал, что ночью его цистерну не найти: аккумуляторы остались, а лампы нет — ведь он ее снял, чтобы использовать переходные контакты.

Невозможно дышать… Вот уж действительно надежная герметизация — ни одна капля воды, ни один глоток свежего воздуха не проникает внутрь шара. Инженер вспомнил, как он гордился удачными испытаниями герметичности цистерны при высоком давлении. А сейчас хотя бы маленькое отверстие, микроскопическая дырочка! Он прильнул бы к ней и пил бы, пил без конца жадными глотками морской живительный воздух.

Он уцепился за выступ аккумуляторной батареи и старался изнутри повернуть крышку люка. Это оказалось невозможным: крышка не сдвигалась. Видимо, завернуть было легче, а сейчас нехватает сил. Может быть, от ударов волн она заклинилась наглухо? У него даже нет надежной точки опоры — шар бросает из стороны в сторону.

Несколько раз Васильеву удавалось упереться руками в крышку. Тогда он наклонялся всем телом влево и рывками пытался сдвинуть ее с места. Но напрасно: шар снова падал куда-то вниз. Тело становилось легким, почти невесомым, как будто растворялось в пустом пространстве цистерны. Руки беспомощно скользили по стенкам — опоры не было, опять нужно карабкаться к люку. Наконец инженеру удалось надежно упереться в дно люка. Но крышка не поддавалась.

Холодный пот выступил у него на спине. Неужели все кончено и для него и для Синицкого? Но тогда зачем он пытался вырваться из подводного дома? Не все ли равно, где задохнуться: под водой или здесь, уже на поверхности. Он шарил дрожащими руками по внутренней плоскости крышки — может быть, найдется хоть какой-нибудь выступ, чтобы уцепиться, упереться в него. Но усилия были тщетны. Он с горечью подумал, что нужно было бы при конструировании шаров предусмотреть ручки изнутри. Но кто же мог предполагать такое необычное использование его нефтяных цистерн!