Золотое дно (сборник)

Коткин а.

Санаха заискивающе глядел на Германа, он как-то

похудел и обородател по самые скулы, и глаза в тем­

ных провалах лихорадочно светились. Герман изредка

поглядывал за Санахой и чувствовал себя в чем-то по­

винным, словно бы это он обокрал мужика, или чем-то

обидел, или отнял свободу, которой не вправе распоря­

жаться. Он не мог выносить заискивающего Санахиного

взгляда, и потому старался бывать реже на соседней

тоне, и, возвращаясь в Вазицу, стал обходить Кукушки­

ны слезы ночью, чем удивлял своих напарников. О каза­

лось, что тайну, которую взвалил на себя Герман до­

бровольно, не так-то просто хранить. Но вскоре все раз­

решилось само собой: в тот же сезон, на переломе ле­

та, Санаха Коткин ушел с ружьем в лес, а нашли его

уже следующей весной. Но Герман и поныне, порой за­

думываясь над странной гибелью, не мог понять, а что

же понудило мужика вернуться сюда, на тоню Кукуш­

кины слезы, и рядом с нею, в березовой рощице, уйти

из жизни, ничего не сказав никому и ничего не объяс­

нив. Теперь два загадочных человека поселились в па­

мяти Германа — Санаха Коткин и отчим Мартын Пе­

тенбург, он поставил их почему-то рядом, таких раз­

ных, непонятных и не понятых им...

131

А ночью пробудил шум дождя. Ливень катился по

крыше с порывистым шумом, и Герман еще сквозь том­

ление и сон понял, что дождь перемешан с ветром и

идет с полуночной стороны. Темно было, как декабрь­

ской ночью, в черное оконце едва сочился тусклый свет,

более похожий на плесень. В первый момент Герман

еще не понял беды, потому что не расслышал шума мо­

ря: ливень был так силен, что затопил в себе и накат­

ный гул волны, и порывы ветра. Там за стеной все

смешалось: и дождь, и ветер, и рев воды, создавая

мрак, вызывая растерянность и страх.

— Сашка, эй ты!— крикнул Герман в полную темь,

потом пошарил в изголовье и зажег спичку. Казалось,

что волею колдовства очутились они в октябрьской бе­

зысходной ночи в самом конце промысла, когда на ста­

не доживают последние дни, смиряясь с теменью и

осенним непогодьем. Сашка лежал скрючившись, как

малое дитя, поджав колени к подбородку, и в желтом

провале короткого света выглядел мертвым. Спичка

зашипела, обожгла пальцы и погасла. И тогда Гер­

ман пришел в себя, вздрогнул, а мысли уже беспоря­

дочно метались, и каждая клеточка тела насторажи­

валась, готовая к работе. Вскоре он привык к сумраку,

и оказалось вдруг, что в избушке не так уж и темно,

как показалось спросонья. Герман толкнул Сашку в

плечо, тот оторопело вскочил, пугаясь и по-рыбьи разе­

вая рот.

— Чего тебе, ты чего?

— Послушай,— почему-то шепотом попросил Гер­

ман, но слушать не дал, а тут же заорал: — А ну, со­

бирайся живо! Чего расселся, не у тещи в гостях!

Они надели желтые роканы и рыбачьи резиновые

штаны, сапоги сразу растянули на всю ногу до самых

пахов и кинулись на берег. Ливень стегнул по лицу и

заставил отвернуться: сначала показалось, что воздух

выкачан, а осталась вокруг лишь эта секущая бесконеч­

ная вода, потому что ветер забивал рот, дождь хлестал

по лицу, даже больно стало щекам, и нечем было ды­

шать. С болота в море хлынули темные ручьи, спуск от

избы размыло, и рыбаки скатились вниз на седалищах,

скользя резиновыми штанами.

У моря было светлее, и оттого казалось еще страш­

нее. Мутная волна катилась с накатистым ревом и гро-

135

мово рассылалась на берегу. Только безумец мог но

кинуть сейчас спасительный берег, ибо что значит че­

ловек, эта ж алкая тля, перед наполненной безумной

яростью плотью, каждая мышца которой взрывается,

повинуясь фантастической неуправляемой силе, и вски­

дывает в мутное небо клокочущие потоки воды. Тут

неожиданно стекла по небу молния, словно бы по

оконному стеклу царапнули мелом, и следом на своей

грохочущей телеге прокатился Илья, высекая из небес­

ных булыг искры. Казалось, дождь сразу запах гарью,

потяжелел и присмирел.

А Герман не рассуждал, он не видел этой навальной

волны и злого, вздыбленного под небеса моря — краем

глаза он заметил только, что тайник стоит, значит, не

проспали, и, глядя лишь на эти черные маковки и мо­

ля бога, чтобы они не пропали, Селиверстов надрывно

толкал карбас, и по сопению около он понимал, что

Сашка рядом, а значит, все в порядке. Три раза они пы­

тались завести в прибой тупорылый развалистый кар­

бас, но суденко на россыпи забрасывало боком и зали­

вало, и только на четвертый раз, забредя по пояс, Гер­

ман сдержал посудину, а Сашка, лихорадочно работая

гребями, вытащил лодку на голомень, где волна была

хоть и выше, но не столь частая и дробная.

Если бы их было трое, все получилось бы проще:

один сидит на веслах, другой сметывает сети на телдоса

и держится за колья, а третий отвязывает веревочные

хвосты, за которые крепится ловушка. Но сейчас на

веслах сидеть было некому, и рыбаки тянулись за тети­

вой; очередной волной карбас то и дело заносило в

стенку, разворачивало в сетях, и Сашка, хватаясь за

колья деревянными негнущимися ладонями, с трудом

удерживал посудину около ловушки. Когда карбас

проваливался вниз, волна молчаливо и коварно подкра­

дывалась сзади, как бы становилась на цыпочки и за­

глядывала со спины — а что здесь делают люди?— по­