Золотой человек

– Что это? Хлебопекарня? Но куда она встанет?

Сощурившись, он обошел городок на столе кругом и вновь развернулся к Гаскеллу.

– Лично я никаких хлебопекарен в Вудленде не припоминаю. Ты, часом, не улучшаешь ли наш городок? Не наводишь в нем порядок по собственному разумению?

– Убирайтесь к дьяволу. Оба, – со зловещим спокойствием в голосе велел Гаскелл. – Оба!

– Верн! – пискнула Мэдж.

– У меня еще уйма дел. Часам к одиннадцати можешь принести сандвичей. Надеюсь, до утра все закончу.

– Закончишь? – переспросил Тайлер.

– Закончу, – повторил Гаскелл и вновь с головой погрузился в работу.

Тайлер, подхватив Мэдж под локоть, поволок ее к лестнице.

– Идем. Идем отсюда, скорее.

Устремившись вперед, он поднялся наверх первым.

– Скорее!

Как только Мэдж поднялась в кухню, Тайлер плотно затворил за обоими дверь.

Мэдж, истерически всхлипнув, промокнула глаза платком.

– Он спятил, Пол! Совсем спятил! Что же нам делать?

– Помолчи. Мне нужно подумать.

Задумчиво сдвинув брови, окаменев лицом, Тайлер зашагал из угла в угол.

– При таких-то темпах, – заговорил он, – ждать осталось недолго. Очевидно, где-нибудь среди ночи он и…

– Что «и»? Чего ждать?!

– Его окончательного ухода. Туда. В свой суррогатный мир. В усовершенствованный игрушечный мир, с которым он что захочет, то и сотворит. Где может от всех вокруг спрятаться.

– И что же нам с этим делать?

– Делать? – блекло улыбнулся Тайлер. – А хочется ли нам с этим что-либо делать?

Мэдж ахнула.

– Но нельзя же просто…

– Возможно, это решит нашу с тобой проблему. Возможно, именно этого мы и ждали, – возразил Тайлер, не сводя с миссис Гаскелл задумчивого взгляда. – Возможно, это как раз то, что нам нужно.

* * *

Далеко за полночь, часов около двух, Гаскелл начал приводить городок в окончательный вид. Устал, разумеется, здорово, но сна – ни в одном глазу. Работа спорилась, близилась к завершению с каждой минутой, и результат обещал оказаться безукоризненным.

На минутку отвлекшись от дела, Гаскелл окинул взглядом собственные свершения. Что и говорить, городок изменился до неузнаваемости. Часов около десяти он взялся за основные структурные изменения, за перепланировку улиц, а попутно удалил большинство общественных зданий – почти весь городской административный центр и деловые кварталы, вольготно раскинувшиеся вокруг него.

Место всего этого заняла новая мэрия, новый полицейский участок и необъятный парк с ненавязчивым непрямым освещением. Район трущоб – старые, обветшавшие магазинчики и дома, растрескавшиеся мостовые – тоже исчез без следа. Улицы сделались шире, просторнее, куда светлее прежних. Новые домики засияли чистотой. Обшарпанные лавчонки сменились современными магазинами, на вид вполне привлекательными, но без претенциозного шика.

От рекламных щитов не осталось и памяти. Следом за ними отправилась в небытие большая часть бензоколонок. Необъятная промзона исчезла тоже. На ее месте раскинулись склоны пологих холмов, поросших свежей травой и деревьями.

Не избежал перемен и богатый район. Из множества роскошных особняков уцелели считаные единицы – дома семейств, которым Гаскелл симпатизировал. Остальные, снесенные до основания, превратились в стандартные жилища на две спальни, одноэтажные, с единственным гаражом при каждом.

Здание мэрии, прежде затейливая, помпезная постройка в стиле рококо, сменилось невысоким, простым сооружением наподобие Парфенона, по мнению Гаскелла, величайшего из шедевров мировой архитектуры.

Еще в городке имелось около дюжины человек, некогда нанесших Гаскеллу особую, незабываемую обиду. Их дома он изменил самым кардинальным образом. Переселил их в здания военных времен, по шесть квартир в каждом, на дальнем краю городка. Там, куда ветер с залива несет жуткую вонь топких илистых отмелей.

Что же до Джима Ларсона, от его дома не осталось даже следа. Ларсона Гаскелл вычеркнул из жизни вообще. В новом, почти завершенном Вудленде места для него не нашлось.

В новом… почти завершенном…

Гаскелл окинул свой труд пристальным взглядом. Все нужные изменения следовало внести сейчас, никак не позже. В эту самую ночь, в ночь творения. Позже то, что завершено, будет уже не изменить. Обо всем, что упустишь сегодня, придется забыть навсегда.

Новый Вудленд выглядел просто на славу. Чистенько, аккуратно, а главное, скромно. Богатый район лишился показного, бьющего в глаза шика, бедный вполне благоустроен. Кричащие рекламы, вывески, витрины все до единой убраны либо заменены. Границы деловых кварталов изрядно сузились. Место заводов и фабрик заняли парки, зеленые холмы и луга. Административный центр просто великолепен.