Золотой человек

Толпившиеся повсюду вокруг охранники открыли огонь. Коридор озарился вспышками выстрелов, но бегущий, уворачиваясь от пурпурных лучей, промчался сквозь толпу и достиг трапа.

– Без толку, – безмятежно прокомментировал Уиздом. – Нам в него не попасть. Но что, если…

С этими словами он коснулся одной кнопки, за ней – другой.

– Что вы… – начал Бейнс.

Однако золотой человек, взбежавший по трапу наверх, уже мчался прямо к нему, на него. Шарахнувшись в сторону, Бейнс не устоял на ногах, и золотой человек пулей пронесся мимо. Бежал Крис Джонсон легко, без напряжения, а от пурпурных лучей, пущенных ему вслед, уворачивался, даже не меняясь в лице.

На миг неподвижное, словно маска, золотое лицо заслонило собой все вокруг, а после бегущий, миновав Бейнса, скрылся в боковом коридоре. Охранники, взволнованно перекрикиваясь, припадая на колено, стреляя, бросились следом за ним. В недрах здания зарокотали, поднимаясь наверх, тяжелые робопушки, люк за люком, дверь за дверью начали закрываться, методично блокируя все пути к бегству.

– Боже правый, – выдохнул Бейнс, поднимаясь с пола, – он хоть на что-нибудь, кроме бега, способен?

– Я отдал приказ изолировать здание, – пояснил Уиздом. – Целиком. До особого распоряжения никому сюда не попасть и никому отсюда не выйти. В здании он, может, и затеряется, но наружу не выберется.

– Если хоть один выход пропущен, он уже знает об этом, – с дрожью в голосе заметила Анита.

– Ну нет, мы не оставим без внимания ни одной щелки. Взяли его один раз, возьмем и в другой.

Въехавший в лабораторию робот-посыльный почтительно подал Уиздому пакет.

– От аналитиков, сэр.

Уиздом трясущимися руками разорвал пакет с пленкой.

– Наконец-то! Сейчас поглядим, как он мыслит, и, возможно, сумеем нащупать его слабое место. Допустим, он знает все наперед, но неуязвимость это ведь вовсе не гарантирует! Предсказывать будущее он может, однако не может его изменить. Если впереди неизбежная гибель, толку от его дара…

Умолкнув на полуслове, Уиздом ненадолго задумался и отдал пленку Бейнсу.

– Спущусь-ка я в бар, – сказал он. Лицо его налилось свинцовой серостью. – Спущусь в бар, выпью чего покрепче. Одно могу сказать: от всей души надеюсь, что это не раса, идущая нам на смену.

– Что аналитики пишут? – с нетерпением спросила Анита, заглядывая Бейнсу через плечо. – Как он мыслит?

– Никак, – буркнул Бейнс, возвращая пленку начальнику. – В буквальном смысле слова, никак. Лобные доли практически отсутствуют. Это не человек: абстракций и символов для него не существует. Это всего лишь животное.

– Животное, – подтвердил Уиздом. – С одной-единственной высокоразвитой способностью. Не высшая ступень в развитии человека. Не человек вообще.

Коридоры штаб-квартиры СИД дрожали от топота множества ног и лязга оружия. В здание, занимая позиции рядом с охраной, вливались все новые и новые отряды Гражданской Полиции. Все коридоры, все помещения поочередно подвергали тщательному осмотру, после чего запирали. Рано или поздно золотой человек, Крис Джонсон, будет обнаружен и загнан в угол.

– Все эти годы, – горько вздохнув, заговорил Бейнс, – мы прожили, опасаясь появления мутантов, намного превосходящих нас интеллектуально. Дэвов, рядом с которыми окажемся… все равно что крупные обезьяны в сравнении с нами. Мы ожидали созданий с громадной черепной коробкой, телепатическим даром, доведенной до совершенства понятийной системой, безграничным воображением при безукоризненной математической логике… Дальнейшего развития человека по прежнему, нашему с вами, пути.

Тем временем Анита, завладев результатами анализа, подсела к столу и принялась внимательно изучать пленку.

– А он живет на одних рефлексах, – странно переменившись в лице, констатировала она и отодвинула пленку в сторону. – На одних рефлексах… будто лев. Золотой лев. Бог в облике льва.

– Вернее сказать, зверь, – язвительно поправил ее Уиздом. – Белокурая бестия!

– Он быстро бегает, – продолжил Бейнс, – и это все. Орудия, строительство… с подобными концепциями он незнаком. Обходится тем, что самому природой отпущено. Дожидается подходящего момента, а там бежит, бежит, что есть духу.

– Это страшнее всех самых худших наших предположений, – подытожил Уиздом. Мрачный как туча, глава североамериканского отделения СИД обмяк, по-стариковски ссутулился, короткие, толстые пальцы его тряслись мелкой дрожью. – Уступить Землю животному! Зверю, только и способному, что бегать да прятаться! Твари, не владеющей языком! – в ярости сплюнув, прорычал он. – Вот почему родные так и не смогли наладить общение с ним! Мы-то ломали головы, что у него за семантическая система, а он… у него таковой попросту нет! Способностей к речи и мышлению – не больше, чем у дворового пса!

– И это значит, – отрывисто, сипло продолжил Бейнс, – что разум себя не оправдал. Мы с вами – последние в своем роде, наподобие динозавров. Мы пронесли разум сквозь тысячелетия… и, видимо, исчерпали его возможности. Достигли той стадии, где столько знаем, так много думаем, что неспособны действовать.