Золотой человек

– Люди мыслящие разучились действовать, – задумчиво проговорила Анита. – Мышление как парализующий фактор… а это создание…

– Вот именно. Дар этой твари куда эффективнее нашего. Мы в состоянии запоминать нажитый опыт, держать его в уме, учиться на нем. В лучшем случае строить на памяти о событиях прошлых более или менее близкие к истине прогнозы будущего. Однако полной уверенности в этих прогнозах у нас нет и не будет. Наш удел – вероятности. Серое вместо черного или белого. О будущем мы лишь гадаем.

– В отличие от Криса Джонсона, – вставила Анита.

– Да. Он смотрит вперед и видит, что его ожидает. Обладает способностью к… скажем так, к предосмыслению. К видению будущего, причем, вполне вероятно, даже не воспринимает его как будущее.

– Действительно, – поразмыслив, согласилась Анита. – Скорее всего, для него оно – нечто вроде настоящего. Настоящего намного шире, чем наше. Вдобавок его «настоящее» лежит не позади – впереди, а наше уходит корнями в прошлое. Таким образом, для нас только прошлое несомненно, а для него объективная данность – будущее. Возможно, событий прошлого он не помнит вообще, а если помнит, то не в большей мере, чем любое животное.

– Возможно также, что, развиваясь, эволюционируя, его раса улучшит способности к предосмыслению, – добавил Бейнс. – Десять минут превратятся в полчаса, полчаса – в час, в день, в год… и, наконец, они будут знать наперед всю свою жизнь. Начнут жить в неизменном, незыблемом мире. Без случайностей, без сомнений… без движения! И, разумеется, без каких-либо страхов. Чего бояться, если все вокруг статично, твердо определено раз и навсегда?

– В таком случае они и приход смерти воспримут спокойно, – подтвердила Анита. – Без боязни, без сопротивления: для них ведь это уже произошло.

– Уже произошло, – с лающим, невеселым смешком повторил Бейнс. – С точки зрения Криса, вся наша стрельба по нему… состоялась заранее. Ну да, да: кто сказал, что лучше человека для выживания приспособлен только сверхчеловек? Случись сейчас еще один всемирный потоп, в живых останутся одни рыбы. Начнись новый ледниковый период, переживут его, надо думать, лишь белые медведи. В тот момент, когда мы отпирали люк, он уже видел охранников и точно знал, кто из них где будет стоять и что сделает. Способность отличная, но развитие разума тут ни при чем. Все дело исключительно в чувственном восприятии.

– Но если все выходы, все лазейки перекрыты, он ведь увидит, что ему не удрать, – покачав головой, рассудил Уиздом. – Сдался один раз, сдастся и во второй. Надо же… животное! Никакого понятия о языке, об орудиях, а…

– А с этим новым чувством ему ничего больше и не требуется, – пояснил Бейнс и взглянул на часы. – Однако времени – третий час. Все выходы уже перекрыты?

– Да. Уйти не получится, – подтвердил Уиздом. – Придется остаться здесь на всю ночь… или до тех пор, пока этот ублюдок не будет пойман.

– Я не о себе, я о ней, – сообщил Бейнс, кивнув в сторону Аниты. – Ей завтра к семи утра нужно на службу, в Семантическое Бюро.

Уиздом пожал плечами:

– Она мне не подчинена. Хочет, пускай уезжает.

– Я лучше останусь, – поразмыслив, решила Анита. – Побуду с вами, пока он… пока его не уничтожат. Переночую здесь. Хотя… Уиздом, неужели без этого никак? Если он всего лишь животное, его, наверное, можно просто…

– Отдать в зоопарк?! – в ярости зарычал Уиздом. – Посадить за решетку, по соседству с медведем?! Вот уж дудки! С ним необходимо покончить!

* * *

Долгое время блистающий золотом великан прятался в темноте склада. Вокруг ровными штабелями тянулись во все стороны аккуратно подсчитанные и помеченные ящики и коробки. Поблизости – ни души.

Однако еще пара минут, и ворвавшиеся внутрь люди примутся обыскивать помещение. Золотой человек уже явственно видел их – мрачнолицых, вооруженных трубками силовых плетей, с жаждой убийства в глазах – всюду, в каждом проходе, в каждом углу.

По счастью, эта картина была лишь одной из множества. Одной из многочисленных, отчетливо различимых сцен, прилегающих к той, что окружала его. К каждой из них примыкало новое множество взаимосвязанных картин, постепенно утрачивавших четкость и вовсе терявшихся вдалеке. Чем дальше лежали новые стечения обстоятельств, тем туманнее становились картины – ряд за рядом, ступень за ступенью, однако ближайшую он различал ясно, во всех подробностях, и вооруженных людей мог разглядеть без труда. Очевидно, со склада следовало уйти до их появления.

Спокойно поднявшись на ноги, золотой человек направился к двери. Коридор был пуст. Самого себя за дверьми, среди металлических стен, в безлюдном, гулко грохочущем от дробного топота где-то вдали коридоре, освещенном неяркими лампами, он уже видел, а потому смело распахнул дверь и шагнул за порог.

Напротив моргнула лампочка лифта. Подойдя к нему, золотой человек вошел внутрь. Спустя пять минут в коридор выбежит и ринется в лифт отряд охранников, но к тому времени он выйдет и снова отправит кабину вниз, а пока что, вдавив кнопку в панель, поднимется этажом выше.