Золотой человек

– Ну, Эльрон тебе в помощь, – с лучезарной улыбкой пожелал ему Чай после того, как изъеденный ржавчиной разведывательный корабль, проверенный бригадой роботов, был признан пригодным для непродолжительного перелета.

Неохотно поднявшись в кабину, Сун-у подсел к бренным останкам пульта управления, безучастно помахал начальнику на прощание, захлопнул люк и вручную запер его на задвижку.

Едва корабль кое-как, со скрипом, скрежетом, поднялся в предвечернее небо, он нехотя принялся изучать донесения и хроники, полученные от Чая.

Сектой пресловутые «трудники» оказались немногочисленной – всего-то две-три сотни человек, сплошь выходцы из презреннейшей касты, из техно, с самого дна общества. Наивысшее положение в обществе, разумеется, занимали барды – наставники, учителя, люди праведной жизни, неуклонно ведущие род человеческий к Чистоте. За бардами следовали поэты, превращавшие в саги величайшие из преданий, предания об Эльроне Ху, жившем, согласно все тем же преданиям, в страшнейшие из времен – во Времена Безумия. За поэтами шли художники, далее – музыканты, затем – рабочие, надзирающие за бригадами роботов, и так далее – предприниматели, воины, хлеборобы… и, наконец, в самом низу – они. Техно.

Бо2льшую часть техно составляли европейцы – громадные, бледнокожие, невероятно волосатые, напоминавшие обезьян. Их сходство с крупными обезьянами просто поражало воображение. Быть может, Сломанное Перо абсолютно прав? Возможно, в их жилах действительно течет кровь неандертальцев, и привести их к Чистоте – задача невыполнимая? Сам-то Сун-у всю жизнь полагал себя антирасистом, а к считающим европейцев особым, отдельным, видом испытывал стойкую неприязнь, не говоря уж об экстремистах крайнего толка, полагавших, будто смешение крови с европейцами нанесет роду человеческому непоправимый ущерб.

Впрочем, вопрос этот в любом случае являл собой проблему чисто академическую: ни одна достойная, уважающая себя представительница высших каст – из индейцев, монголов или же банту – евра и близко к себе не подпустит.

Далеко внизу, под дном корабля, тянулись вдаль унылые, жуткие пустоши. Кое-где до сих пор виднелись громадные грязно-рыжие пятна и спекшийся в корку шлак, однако к этому времени бо2льшая часть развалин, занесенная почвой, густо заросла сорными травами. Там и тут люди при помощи роботов возделывали землю, среди зеленых полей темнели бесчисленные бурые кружки поселений, изредка перемежавшиеся руинами древних городов – зияющими язвами наподобие исполинских разинутых ртов, немо взывающих к небу. Пожалуй, теперь ртам этим не сомкнуться вовек…

Спустя недолгое время впереди показались окрестности Детройта, названного, по всему судя, в честь некоего ныне забытого духовного вождя. Здесь вновь начинались россыпи поселений, слева блеснула свинцом гладь какого-то водоема – видимо, озера, а дальше… Что дальше, только одному Эльрону и известно. Так далеко не забирался еще никто: жили там лишь дикие звери да жуткие уроды, порожденные радиационным загрязнением, давним проклятьем северных областей.

Сун-у направил корабль вниз. Справа простиралось открытое поле, а в поле трудился крестьянский робот, взрыхляя землю приваренным к поясу стальным крюком, снятым с какой-то пришедшей в негодность машины. Остановившись, робот в изумлении поднял взгляд к небу. Неумело посаженный Сун-у корабль звучно проехался по земле брюхом и замер, наткнувшись на бугорок.

– Да пребудет с тобой Чистота, – почтительно проскрежетал робот, увидев Сун-у, выбравшегося из кабины.

Сун-у запихнул ворох донесений и прочих бумаг в портфель, с лязгом защелкнул замок люка и поспешил к развалинам города. Робот невозмутимо поволок ржавый крюк дальше, бороздя его острием жесткую землю. Из-за усилий его рябое от ржавчины тело согнулось вдвое, однако робот мерно шагал вперед, трудился безмолвно, на судьбу не роптал.

* * *

– Далеко ли путь держишь, бард? – пропищал встречный мальчуган, увидев Сун-у, устало бредущего через груды обломков и шлака.

Крохотный чернолицый банту в потрепанной красной одежке из множества лоскутов побежал рядом с Сун-у, словно игривый щенок, вприпрыжку, приплясывая, сверкая белозубой улыбкой.

Тот немедленно насторожился: чему-чему, а элементарной хитрости и осторожности интрижка с темноволосой девицей его научила.

– Видишь ли, в корабле моем что-то сломалось, – рассудив, что подобное наверняка случается сплошь и рядом, а значит, и лишнего внимания не привлечет, отвечал он, – а больше у нас на летном поле исправных кораблей нет. Этот последний.

Мальчишка захохотал, запрыгал на месте, разбрасывая из-под ног клочья растущих вдоль тропы сорняков.

– Так я знаю, кто мог бы его починить! – беззаботно, нисколько не опасаясь откровенничать с незнакомцем, завопил он.

Сердце Сун-у забилось вдвое быстрее прежнего.

– Вот как? – с деланым равнодушием пробормотал он. – В этих краях обитают те, кто упражняется в сомнительном искусстве… починки вышедших из строя вещей?

Мальчишка важно кивнул.

– Техно? – оживился Сун-у. – И много ли таких здесь, возле этих древних руин?