Золотой человек

– Давайте смотреть правде в лицо. Если мы останемся в доме, нас, скорее всего, разнесет в пыль. Возможно, забросит назад, в наше время, но шансы на это ничтожны. Ничтожны… а риск крайне велик. Правда ли нам хочется остаться здесь, под градом РЭМов, зная, что любая секунда может стать последней в жизни, слыша их свист на подлете и грохот взрывов все ближе и ближе, вжимаясь в пол, ожидая, прислушиваясь?..

– Ты хочешь вернуться назад? – прервала его Мэри.

– Конечно, однако риск…

– Речь не о риске. Ответь: правда ли тебе хочется вернуться обратно? Может, ты хочешь остаться? Может, Эрл прав. Представь: вот ты в мундире, в маске, с одной из этих винтовок вроде огромной иглы. За рулем змея!

– А ты тем временем в фабрично-трудовом лагере! А дети в государственном центре для перемещенных лиц! Что их там, по-твоему, ждет? Чему их, по-твоему, там научат? Какими они, по-твоему, вырастут? И, уж поверь…

– Наверное, их выучат чему-либо полезному.

– Полезному? Для кого?! Для самих себя? Для человечества? Или для военных нужд?..

– Они останутся живы, – напомнила Мэри. – Целы и невредимы. А сидя здесь, в доме, и дожидаясь начала обстрела, мы…

– Да, уж конечно, – проскрежетал Тим. – Живы. Скорее всего, вполне здоровы. Сыты, одеты, обуты и под присмотром.

Окинув взглядом детишек, он решительно стиснул зубы.

– Ладно. Допустим, останутся они живы. Останутся живы, взрослыми вырастут, только какими? Какими? Ты же слышала, что он сказал! Костры из книг в семьдесят седьмом! На чем им воспитываться, откуда черпать мысли? Какие идеи пережили семьдесят седьмой? Какие убеждения вдолбят им в головы эти, из государственных центров для перемещенных лиц? С какими ценностями, с какими моральными принципами им жить дальше? Чего ради таскать винтовку или стоять у конвейеров?

– Ну, есть ведь еще и блок КИТ, – заметила Мэри.

– Промышленное конструирование и технологии. Карьера для светлых голов. Для самых талантливых, с воображением. Логарифмические линейки, карандаши. Чертежи, планы, расчеты, открытия. Да, девочкам это по силам. Девочки займутся созданием нового оружия, а Эрл в Политическую Службу пойдет. Присматривать, чтоб оружие не залеживалось без дела. А если кто из солдат отклонится от заданного курса, не захочет стрелять, Эрл донесет куда следует, и отступников отправят на перевоспитание. Дабы упрочить их политическую благонадежность, отучить от сомнений в единственно верном порядке, предписывающем тем, у кого есть мозги, изобретать оружие, а тем, у кого мозгов нет, – стрелять из него!

– Однако они останутся живы, – повторила Мэри.

– Живы?! Странные у тебя представления о жизни! Вот это, по-твоему, жизнь? А впрочем, может, и так, – внезапно признал Тим, устало покачав головой. – Может, ты и права. Возможно, нам следует отправиться под землю с Дугласом. Остаться в нынешнем мире. Остаться в живых.

– Я этого не говорила, – негромко возразила Мэри. – Нет, Тим, мне просто нужно было проверить, правда ли ты понимаешь, почему нам стоит рискнуть. Стоит остаться здесь, в доме, надеясь на чудо.

– То есть ты согласна на риск?

– Конечно! Как же иначе? Отдавать детей в этот их центр для перемещенных лиц нельзя ни за что. Чему их там выучат? Ненавидеть, убивать и разрушать? – с блеклой улыбкой ответила Мэри. – Вдобавок, они привыкли к Джефферсоновской школе, а здесь, в этом мире, на ее месте только пустырь.

– Так мы возвращаемся? – пискнула Джуди, с мольбой в глазах вцепившись в Тимов рукав. – Уже возвращаемся, прямо сейчас?

– Не сейчас, милая, но вскоре, вскоре, – заверил ее Тим, высвобождая руку.

Мэри захлопала дверцами шкафчиков со съестными припасами, порылась в одном, в другом.

– Все на месте. Что они там забрали?

– Ящик консервированного горошка. И все, что нашлось в холодильнике. И парадную дверь разнесли в щепки.

– Спорим, мы побеждаем?! – завопил Эрл.

Подбежав к окну, он выглянул наружу, однако, разочарованный видом клубящегося пепла, обернулся и вопросительно взглянул на Тима.

– Ничего не разберешь! Все в тумане! Здесь что, всегда так?

– Да, – подтвердил Тим.

Эрл поник головой.

– Только туман, и все? Ничего больше? А солнце-то хоть когда-нибудь светит?

– Пойду сварю кофе, – сказала Мэри.

– Прекрасная мысль.

Удалившись в ванную, Тим взглянул на собственное отражение в зеркале. Разбитые губы покрылись коркой запекшейся крови. К головной боли прибавилась легкая тошнота.

– Просто глазам не верится, – призналась Мэри, когда все пятеро уселись за кухонный стол.

– Это уж точно, – отхлебнув кофе, подтвердил Тим.

Сидел он лицом к окну. К тучам пепла и мутным, ломаным очертаниям разрушенных взрывами зданий.

– А тот человек к нам еще придет? – пропищала Джуди. – Худой такой, чудной с виду. Он больше к нам не вернется?

Тим взглянул на часы. Стрелки показывали десять. Поразмыслив, Тим перевел их на четверть пятого.

– Дуглас сказал, что обстрел начнется, как только стемнеет. Что ж, ждать недолго.

– То есть мы действительно остаемся в доме? – уточнила Мэри.

– Именно.

– Пусть даже шансы невелики?

– Пусть даже шансы на благополучное возвращение невелики. Ты рада?

Глаза Мэри заблестели.