Золотой конь Митридата

— Ваши документы? — визгливо обратился он к Ларисе. Она кивнула и достала паспорт, который всегда носила с собой.

— Пожалуйста.

Майор взял документ брезгливо, будто слизняка, и раскрыл, пробормотав под длинный искривленный нос:

— Значит, Лариса Александровна Красовская…

— Совершенно верно. — Женщина протянула руку за паспортом, но майор, похоже, не собирался его возвращать.

— Кто этот гражданин и за что вы его убили?

Она заморгала:

— Я? Да вы с ума сошли! Когда я сюда пришла, этот человек уже был убит.

— Так, значит. — Без дрожи в длинных пальцах, напоминавших щупальца, он достал из кармана рубахи покойника паспорт в красной затертой обложке, на которой красовался герб Советского Союза — наверное, хозяин ностальгировал по прошлому. — Значит, Павел Иванович Притула.

— Да, Павел Иванович Притула, — тупо повторила она, сознавая, что все делает неправильно.

— Вы его знали… — Майор не спрашивал, он констатировал факт.

— Да, то есть нет. — Красовская пыталась обдумывать каждое слово, но это ей плохо удавалось. Он сверлил ее взглядом, холодным, бесстрастным, без тени сострадания, и бедняжка поежилась. Похоже, для себя он все решил. Говорить что-либо бесполезно, нужно требовать адвоката. Но где она возьмет адвоката? Кажется, у Стаса был кто-то на примете. Но как его найти и чем платить? Нет, придется защищаться самой, только нужно собраться. Собраться, собраться…

— И да и нет, — сказала Лариса более твердо. — Этот человек собирался приобрести у меня картину Айвазовского, и сегодня мы должны были здесь встретиться. Он мне позвонил около пяти, и я впервые услышала его голос. До этого нам не приходилось общаться.

Полицейский прищурился. Глаза у него были болотного цвета, хитрые, бегающие.

— В первый раз пообщались, говорите? Как же он вам представился, что вы ему сразу поверили и понесли сюда Айвазовского?

— Он представился мне как известный коллекционер и даже сказал, что я могу найти о нем информацию в Интернете. — Лариса постепенно успокаивалась. В самом деле, существует презумпция невиновности, она не должна доказывать невиновность, пусть этот офицер с лисьими глазами докажет ее вину. — Спросил, оценивала ли я полотно, и предложил своего оценщика, даже назвал его по фамилии, но я, к сожалению, забыла. В шесть часов мы договорились встретиться, я взяла такси, приехала сюда и увидела… — она нервно глотнула.

— Значит, пришли и увидели, — ехидно заметил майор. — Тем не менее полицию не вызвали.

— Я хотела. — Красовская пыталась говорить как можно убедительнее, но это удавалось не очень хорошо. — Однако когда я повернулась к двери, кто-то ударил меня по затылку. Вы приехали, когда я поднялась с пола. — Она вдруг ударила себя по лбу: — Товарищ майор, полицию вызвал убийца. Мне кажется, я недолго была без сознания. Вряд ли за это время сюда заглянули соседи… Вы ведь не видели соседей?

— Почему именно соседи? — удивился полицейский. — Это мог сделать тот самый оценщик или другие знакомые Притулы.

— Почему же они не дождались вас? — поинтересовалась женщина, победно глядя на майора, но радоваться было рано.

— Да потому что увидели вас с пистолетом в руке, — бесстрастно констатировал он, и его лисьи глаза сверкнули недобрым огнем. Пистолет, который он осторожно взял двумя пальцами, заколыхался перед ее лицом. — Я уверен: мы найдем здесь ваши отпечатки пальцев. Сейчас эксперт снимет их у вас.

— Конечно, найдете. — Она подумала: «Какой же я была дурой! Ну почему сразу не сказала, что очнулась с пистолетом в руке?» — Я пришла в себя, сжимая это оружие. Но, клянусь, не стреляла из него.

— Как интересно получается. — Майор отдал пистолет эксперту и перевел взгляд на ее старую хозяйственную сумку-чудовище. — Покажите картину.

Лариса принялась вытаскивать полотно, закутанное в простыню, и вдруг, неожиданно для нее, из сумки выпала толстая пачка долларов, перехваченных зеленой резинкой. Женщина вскрикнула и попятилась, будто боясь, что эта безобидная пачка превратится в гремучую змею:

— Это не мое!

— Разумеется, не ваше, — улыбнулся полицейский. Улыбка получилась мерзкая, скорее злорадный оскал. — Задержите ее.

Когда на запястьях женщины защелкнулись наручники, ей показалось, что весь мир ополчился против нее.

Глава 10

Синопа, I век до н. э.