Золотой корсар

— Я знаю, преподобный отец, вы сделали все, что было в ваших силах, и королю об этом будет доложено; можете рассчитывать на его признательность. Но я вынужден вас покинуть; меня ждет палач.

Он удалился.

Паоло сказал Вендрамину:

— Было бы неплохо перекинуться парой слов с палачом и судьей, но…

— Это легко устроить, — перебил его великан.

— …но не думаю, что нам следует это делать. Если, ввиду присутствия министра, они решатся вести допрос по всем правилам, то, когда мы заговорим с ними, они не преминут возможностью донести на нас в надежде спасти, один — дочь, другой — свои деньги.

— Ты прав. Оставим все как есть.

Паоло окликнул проходившего мимо тюремщика.

— Друг мой, — сказал он, — мы с батюшкой хотим попросить вас о небольшой услуге.

— Чем могу быть полезен, преподобные?

— Мы никогда не видели, как проходят пытки; по правилам мы не можем присутствовать на этой церемонии. Любопытное зрелище, должно быть?

— Да, весьма занимательное, — отвечал тюремщик. — И ваше желание его лицезреть представляется мне вполне естественным; с удовольствием его удовлетворю, если пообещаете, что будете вести себя тихо.

— О чем речь? Как никак, мы ведь капуцины, дружище!

— Что ж, преподобные, будем считать, что мы договорились. Я вас спрячу в соседней комнате, откуда вы все сможете видеть через слуховое окно, но — услуга за услугу: вы прочтете за меня двадцать месс.

— Во имя чего?

Подойдя поближе, тюремщик прошептал:

— Во имя того, чтобы в Неаполе произошел мятеж.

— Мятеж?

— Да. Только не подумайте, что я хочу свержения короля — боже упаси! Франческо мне очень нравится, но мятежи всегда сопровождаются арестами, а это для меня — лишний доход.

— Твоя просьба будет удовлетворена, сын мой.

— В таком случае следуйте за мной! — сказал тюремщик.

И, проведя капуцинов в небольшую камеру, он указал им на слуховое окно.

— Из него, — пояснил смотритель, — отлично просматривается вся комната — сейчас, как вы можете видеть, света в ней нет, — в которой вскоре начнется допрос. Если вы понадобитесь, я за вами приду.

— Хорошо, сын мой, — сказал Вендрамин. — Обещаю тебе лично прочесть те мессы, которые ты просил.

— Только не забудьте, преподобный отец, что чем более ревностно вы подойдете к их служению, тем больше казней мы здесь проведем, а казни, в свою очередь, принесут доход и вам тоже, так как на каждую из них вы присылаете капуцина, который сопровождает обвиняемого к эшафоту.

— Здраво мыслишь, сын мой; можешь рассчитывать на самые серьезные мессы.

— Вот ведь мерзавец! — сказал Вендрамин, когда тюремщик удалился. — Еще немного — и я бы его удавил!

Паоло улыбнулся.

— Бедняга лишь делает свою работу. — И он грустно добавил: — Сейчас посмотрим, как палач и судья будут выполнять свою.

Они замерли в ожидании.

Вскоре в комнате для допросов в соответствии с традициями того времени зажгли факелы, и появились палач с помощником. И тот, и другой выглядели весьма взволнованными и были смертельно бледны.

Прильнув к окошку, Паоло наблюдал за тем, как они принялись дрожащими руками подгонять доски и проверять ход винтов.

Было нечто зловещее в этих приготовлениях, и Вендрамин прошептал:

— Настроены решительно, судя по их виду. Похоже, маркизе не избежать жестоких страданий.

Вошел судья и шепотом о чем-то спросил палача; оба они выглядели крайне озабоченными.

Паоло почувствовал, как сжимается его сердце.

— Вероятно, — прошептал он, — у них был уговор пощадить маркизу, но теперь, прознав про приход Луиджи, они решили отказаться от своих планов, о чем и предупреждают друг друга.

Послышался шум, и дверь комнаты открылась.

Появился Луиджи.

— Добрый вечер, господа, — проговорил министр.

Протянув руку судье, который поспешил ее пожать, он покровительственным жестом приветствовал палача.

— Намедни, друг, — сказал он, — сама мысль об участии в подобного рода допросах вызывала у тебя отвращение…

— Ваше превосходительство, — отвечал палач, — закон…

— Закон — это король! Если его величество чего-то требует, нужно подчиняться.

— Что я и вынужден сделать, — смиренно промолвил заплечных дел мастер, — пусть и знаю, что буду всегда мучиться угрызениями совести.

— Надеюсь, они не помешают вам подойти к исполнению ваших обязанностей со всей ответственностью, — сухо заметил министр. — Ведь вам же дорога ваша голова?

— Я сделаю все как следует.

— А я за этим прослежу. Я заранее предупредил вас о своем приходе, поэтому даже не надейтесь меня обмануть. Мне нужен настоящий допрос с пристрастием.

— Таковым он и будет.

Палач выглядел столь сокрушенным и покорным, что Паоло потерял последнюю надежду.

Привели маркизу.

Она вошла в сопровождении двух помощников палача, бледная, но гордая и спокойная.

Каждый занял свое место: маркиза осталась стоять, судья присел за стол рядом с секретарем, Луиджи устроился позади стола, палач направился к подпоркам, помощники заплечных дел мастера расположились по бокам обвиняемой.

Судья обратился к маркизе с обычными в подобных случаях словами.

— Перед вами палач, — сказал он, — все готово к пытке, но, возможно, обвиняемая, вы желаете говорить?

— Нет! — отвечала Луиза.

— Подумайте!