Золотой корсар

— На это я тебе, неверующему материалисту, скажу следующее: здесь нет ничего от фантасмагории, причудливых видений или бредовых фантазий — здесь все реально, здесь все есть результат очень простых процессов, открытий и методов.

— И ты готов их все объяснить?

— Конечно. Спроси у своего друга, называл ли я когда-либо себя колдуном или, скажем, заклинателем гномов, и ты услышишь, что он ответит.

Паоло, мрачный как туча, отрицательно покачал головой.

— Опять эта грусть; опять эта злоба, — с досадой сказал еврей, глядя на Корсара. — К чему сомнения? Я тебя люблю и буду страдать, когда ты умрешь, если ты, конечно, умрешь; я сделаю все, чтобы предотвратить твою смерть. За преданность твою я отплачу тебе сторицей, не пожалею ничего, но ты должен начать доверять мне! Я верну тебе твою Ноэми, но повторяю: ты найдешь в ней лишь слабое утешение.

Паоло хотел что-то возразить, но еврей остановил его:

— Пойдем, мой мальчик, я кое-что покажу тебе. Я хочу, чтобы морщины на твоем лбу разгладились и лицо вновь засияло улыбкой. Я уже не раз доказывал тебе свою прозорливость и не предсказывал ничего такого, что бы не сбылось. Я клянусь тебе, ты сейчас же забудешь свою вчерашнюю любовь, клянусь, слышишь?

Убедить Паоло было не так-то и просто, но Иаков не сдавался.

По-отечески обняв юношу за плечи, он сказал:

— Пойдемте, вы оба! Я покажу вам ваших невест.

И по гигантской галерее он повел молодых людей в противоположное крыло дворца.

— Моему другу, господин, — промолвил на ходу Людовик, — ты обещал шестидесятилетнюю женщину. Мне что, тоже достанется какая-нибудь старушенция?

— Нет! — сказал Иаков.

— Рад это слышать.

— Просто я поздновато принял решение насчет тебя, — сказал старик, — но мне почти тут же удалось найти то, что я искал, мой прекрасный брюнет. Я приказал выкрасть дочь одного из каидов долины Ангаде, самую красивую блондинку, которая рождалась когда-либо под палящим восточным солнцем. К несчастью, ей тогда было всего тринадцать. Я говорю «к несчастью», так как я не успел подготовить ее к праздникам любви так, как ту, которую я выбрал для Паоло.

— Ну и ладно, печалиться не буду, — промолвил Людовик.

Галерея закончилась.

Открыв дверь, Иаков вошел в своего рода прихожую и поднял жалюзи, за которыми в просторном зале спали две женщины.

— Смотрите, — сказал он.

Людовик покраснел и издал радостный вопль.

Паоло пошатнулся, и лицо его стало мертвенно-бледным.

Иаков улыбнулся.

Глава IX. Женихи

Для ученого, который анализирует вещи и видит их такими, какими они и являются, для психолога, который изучает, одно за другим, весь тот комплекс ощущений, которые зовутся любовью, для человека здравомыслящего наконец страсть двух живых существ друг к другу есть нечто иное, как магнитное притяжение.

Иногда, в силу того, что существа эти питают друг к другу отвращение, это притяжение не имеет последствий.

В массе же случаев — обычно это происходит тогда, когда существа эти сразу же проникаются взаимной симпатией — оно оказывается столь сильным, столь страстным, столь непреодолимым, что любовь возникает мгновенно, с первого взгляда.

В данном случае именно так все и было.

Паоло почувствовал, как все его естество затрепетало, кровь прилила к сердцу, и у него перехватило дыхание.

Еврей оказался прав.

Воспоминания о Ноэми попрятались в самых далеких уголках его души.

Людовик, натура более ветреная, испытал однако же, эмоции не менее сильные.

Общепризнанный факт: брюнетов всегда больше тянет к блондинкам, а блондинов — к брюнеткам.

И никогда еще брюнетка не выглядела более соблазнительной, никогда еще блондинка не казалась более грациозной, никогда еще женщины не были более красивыми, чем эти две девушки.

Правду говорил еврей или же врал, когда утверждал, что одной из было шестьдесят, а другой — пятнадцать лет, но обе они предстали перед друзьями во всем великолепии юности; а как известно, всем нам столько лет, на сколько мы выглядим.

Иаков закрыл жалюзи, и молодым людям показалось, что перед ними опустилась ночь; ничто не сравнимо с солнечными лучами любви — это сияние не имеет себе подобных.

— Ну же, Паоло, Людовик, — промолвил Иаков, — что вы стоите, открыв рты, придите в себя, дети мои.

И он потряс юношей, которые, ошалевшие и восхищенные, походили на каменные изваяния.

Они подняли глаза на Иакова, словно умоляя позволить им еще несколько секунд насладиться этим видением.

Теперь они были всецело в его власти — он понял это по их взгляду.

— Вот так-то! — довольно сказал он. — Теперь вы уже не люди — машины, приводимые в движение одним лишь нажатием кнопки. Встряхнитесь-ка немного. Вот, держите!

И он протянул им некий флакон.

Машинально они сделали из него по глотку, вздрогнули, и уже в следующую секунду в глазах их появилось осмысленное выражение.

— Ну вот, — промолвил Иаков, — совсем другое дело. Теперь можно и поговорить. — И, обращаясь в Паоло, он спросил: — Ну что, я был прав? Ноэми уже ушла из твоего сердца? Будь она здесь, красивая и желанная, смог бы ты сохранить ей верность? Давай, признавайся.