Золотой корсар

Этого оказалось достаточно: его наставник заявил послу, что в силу того, что сам он всего лишь пару месяцев находится рядом с принцем, тот пока усвоил лишь азы английского языка, к которому к тому же юноша оказался мало предрасположен.

Будучи сыном одного из мусульманских правителей Индии, свои мысли он излагал на арабском, своем родном языке.

Говорил он и на ломаном итальянском — известный на Востоке левантинский язык мало чем отличается от неаполитанского наречия.

Все было спланировано наилучшим образом.

И псевдонаставник, и псевдопринц оказались великолепными актерами.

Их апломб вошел в поговорку в канцеляриях его британского величества.

Кто бы мог сомневаться — в подобных обстоятельствах — в том, что Паоло действительно является другом принца?

Как можно было предположить сговор между этим юношей и наставником принца — персоной, значительной и обладающей к тому же целой россыпью рекомендательных писем из самых различных посольств?

Сомнения были лишь у Луиджи, но он был министром полиции и сомневался всегда.

Да и нельзя на основании одного лишь подозрения посадить за решетку представителя Англии, вассального принца Ост-Индской компании, как нельзя и досаждать его лучшему товарищу.

Мы так подробно останавливаемся на прелиминариях грядущей битвы для того, чтобы читатель сам мог оценить ее последствия.

Никогда еще заговор не был организован лучше, чем тот, во главе которого стоял Паоло.

Никогда еще полиция не защищалась лучше, чем та, которой руководил Луиджи.

Эта развернувшаяся вокруг виселицы, на которой король Франческо намеревался вздернуть маркизу Дезенцано, битва явилась одной из самых знаменательных в период тех вековых повстанческих войн, что вели карбонарии против королей Обеих Сицилий.

Когда Паоло ввели в приемный покой, рядом с Франческо сидела королева, которая, даже будучи предупрежденной, вздрогнула при виде прекрасного юноши, которым она восхищалась.

Даже полковник швейцарцев, который так смеялся два года назад над дерзостью Паоло, находился в зале, несмотря на то что о торжественном приеме не шло и речи.

Впрочем, там были почти все из тех, кто присутствовал при первой встрече короля с Паоло.

По приказу короля двери прихожих были открыты, и во дворце их величеств собралась целая толпа придворных, среди которых был и Корнарини.

Паоло вошел в зал с легкостью и непринужденностью, свидетельствовавшей о том, что он ничуть не изменился.

Низко поклонившись королю и королеве, он сказал, положа руку на сердце:

— Сир! Сударыня… Милостью Божьей и по желанию нашего возлюбленного сира Франческо, после долгого отсутствия Король набережных, ваш верный подданный, явился засвидетельствовать вам свое почтение. Как правило, преданный слуга трона являет королю знаки своего уважения и субординации. Мой скромный титул Короля набережных позволяет мне преподнести великому королю лишь мало достойные его величества предметы, и все же я прошу даровать мне эту снисходительную милость.

И, взглянув на короля, он добавил:

— С вашего позволения, сир, мои слуги, которые ожидают во дворе дворца, внесут сюда мои скромные подарки.

Король едва заметно кивнул в знак согласия.

Преисполненные любопытства, придворные замерли в ожидании.

Вскоре в зал, неся с собой сундуки, вошли двадцать матросов, облаченных в индийские одежды.

По знаку Паоло кофры были открыты, и взорам присутствующих предстало сверкающее коллекционное оружие: зная, что Франческо является ценителем редких его видов, Паоло приобрел в Алжире самые изысканные экземпляры.

Восторг короля невозможно было передать словами: никогда он не видел ничего подобного!

Перед ним возлежало не только восточное оружие, украшенное великолепной резьбой и инкрустированное россыпями драгоценных камней, но и самые редкие образцы старинных мушкетов времен Карла Пятого, потерпевшего поражение во время своего похода на Алжир.

Паоло заявил, что они были куплены или изъяты у испанцев и португальцев в Индии.

В то время как король с восхищением рассматривал подарки, Паоло разложил перед королевой самые восхитительные кашемиры, какие когда-либо видел Неаполь — такие носят лишь султаны в сказочных регионах Востока.

— Это, сударыня, — сказал он, — лишь слабое свидетельство моей благодарности за снисходительность и жалость, кои вы некогда проявили по отношению ко мне, избавив меня от наказания, которое мне угрожало.

И королева — славная женщина — вздрогнула, услышав столь ласкающие слух звуки.

Пребывавший в восторге от коллекции король приказал вызвать командующего артиллерией.

— Я желаю, — приказал он ему, — чтобы это оружие развесили по стенам моего кабинета, но — крайне бережно. Это будет мой личный музей. И пусть ваши офицеры, из числа тех, что отвечают за арсеналы, назначат комиссию, которая установит возраст, происхождение и предназначение всего, что здесь представлено, и составит каталог.

Повернувшись же к Паоло, он сказал:

— Мой дорогой кузен! Мы с королевой с удовольствием принимаем ваши подарки и благодарим вас за визит, оставляя за собой право время от времени свидетельствовать вам нашу королевскую милость.