Золотой скарабей

Робкое признание в звуках и снова аккорд – неожиданность! И опять медленно, сжимая сердце, потекла внешне незатейливая, но такая трогательная мелодия. И снова забрезжили звуки, напоминающие восход ленивого солнца. И опять – престо, истинно моцартовское престо! Постепенно звуки затихли, замедлились, как бы возвращаясь к истокам, к прошлому…

Зала зааплодировала, дамы встали, посылая Моцарту воздушные поцелуи, стуча веерами по спинкам кресел. Кричали: «Форо!»

Моцарт был еще весь во власти своей музыки, в глазах его блестела влага, однако губы уже растянулись в лучезарной улыбке; он кланялся, раскинув руки, словно обнимая всю залу, весь мир. Уже хотел удалиться, но тут его остановила княгиня Голицына и что-то сказала, показав на парик. Софи порозовела, ей было неловко за мать – разве смела она сделать замечание?

Княгиня Голицына была истинной представительницей дамского века. Тех далеких времен, когда дочерей выдавали замуж по сословному принципу, когда богатое состояние с чувством долга заменяло любовь, когда не разводились с мужьями, а разъезжались по разным домам, городам. Высокомерные аристократки говаривали: «Мы не разводимся с мужьями, мы их хороним». Наталья Петровна Голицына не любила своего князя – и все же сохранила видимость благополучия семьи, а воспитание всех четверых детей взяла в свои руки и сделала из них именно то, что задумала. Младшей была эта умненькая скромница Софи.

Власть Голицыной распространялась не только на семью, но и на всех, кто попадал в ее окружение. Даже здесь, в Вене, эта басовитая дама повелевала в русском посольстве. Сопровождаемая покорной дочерью и сыном, княгиня величественно покинула Хофбург. Сонечка молча шла рядом, очарованная музыкой, ночной Веной, ароматами цветущих деревьев и смутной мыслью о Поле Строганове.

Григорий, в ушах которого еще звучал Моцарт, появился во вчерашней гостинице – и что он увидел?! В углу, на полу, так же, как вчера, валялась его виолончель! Охваченный гневом, он закричал на Семена:

– Балда, ничтожество! О чем думают слуги в этом доме? Или у тебя шишки на лбу – признак не ума и смекалки, а только тупости?! Вон с глаз моих!

Гадание на камнях

Когда-то посреди воинственных племен и народов в непрерывных битвах Севера – Юга, Запада – Востока возникла эта маленькая республика и чудом сумела сохранить независимость. Многие покушались на нее, но горы останавливали варваров. Или останавливало то, что располагалась страна в центре креста, если провести накрест две прямые линии, – и потому здесь расцветали науки, учебные заведения, сюда отправлялись самые упорные молодые люди, в том числе русские. Григорий мечтал слушать лекции профессоров, ученых, посещать университет – все это пригодится в обширных родовых промыслах соли.

Швейцария хороша тем, что от нее пять шагов до Франции, шесть шагов до Германии и один перевал до Италии. На границе Швейцарии с Германией строгановский обоз оказался уже в сумерках, решено было заночевать в каком-нибудь доме. Приглянулся ладный, крепкий, но мрачноватый дом, и Поль пошутил:

– Сейчас нам откроет дверь симпатичная медхен, держу пари – ее зовут Марта!

Слуга Поля швейцарец Клеман сиплым голосом пробормотал:

– Девкины сны да бабьи сказки, неминучего не избежать. – Что он имел в виду, никто не понял, а он знал: тут живет гадалка.

– Я хочу узнать про неминучее, – оживился Павел.

– Да и мне бы нужно, – сказал Григорий. – Отец-то хворал, когда мы уезжали…

– И вы, граф, все еще признаете суеверия? – возмутился Ромм.

Как ни странно, хозяйку действительно звали Мартой, но была она молода и проворна. Комнату с двух концов стола освещали две свечи, по стенам прыгали тени, не давая рассмотреть обстановку. Полю и Григорию подали по кружке пива, хлеб и ломтики колбасы. Слуга сел в стороне, проговорив:

– Она гадает на камнях. Не эта, а старуха.

– Guten Abend… – раздалось откуда-то.

В углу что-то зашелестело, и из-за печки вышло-выползло некое существо. Это была старуха. Со стоном и кряком она разогнула спину и остановилась возле стола, опираясь на палку. Настоящая ведьма! Братья переглянулись, а молодая хозяйка пояснила:

– Das ist meine Tante… Марта Крюднер.

«Тетя? И тоже Марта? Да это же колдунья!» – подумал Павел и решился спросить:

– Она, случайно, не гадает? Мне бы погадать!

– На чем хочешь, чтобы гадала? – спросила молодая. – Карты, камни, ладонь, кофе?..

Жорж придвинул к старухе стул. Сколько же ей лет?

– Мне – на камнях!

Старуха склонилась и что-то извлекла из-под стола. Прошамкала:

– Вас воллен? Фрау? Киндер? Карьер?

– Все! – отозвался Жорж.

– Все! – Григорий отличался нетерпеливым нравом, и темперамент в нем бурлил.

Старуха извлекла откуда-то сундучок, давно потерявший цвет и форму. Приоткрыла крышку, пошарила и, сомкнув ладони, потрясла ими. Внутри загремело. Она вывалила на стол горсть камней. Это были темно-желтые, с орех, неправильной формы камни, подобные старым янтарям.

Павел робел, краснел, он плохо знал немецкий язык и шепнул брату: