Золотой скарабей

И тут из-за угла снова появился черный козел, он шел торжественным, медленным шагом. Семен затрусил вслед за барином.

Сказки – не сказки, правда – не правда, но мысль о гадании не покидала ни Поля, ни Григория. Неужели что-нибудь с отцом? Чертовщина! А Павел, отвергавший суеверия, уже ждал чего-то худого от Парижа. Не ведьму ли там встретит?.. Тьфу! – рассердился Жорж и перенесся мыслью к мечтаемой Швейцарии.

У каждого своя цель

Строгановский обоз передвигался по европейским дорогам. Каждый думал о своем. Андрей гадал, где и как состоится встреча с Мишелем, но… Увы! Тот все еще пребывал на российской территории. Мы последуем за ним, и не на короткое время, ибо попал Михаил в такой переплет, что не дай Бог никому. Или судьба решила его закалить? Помять, побросать, побить, как глину, чтобы вышло что-нибудь дельное?

Хемницер и Михаил прибыли в Херсонес и пребывали в гостях у хлебосольного, словоохотливого хозяина, каким может быть только русский человек в недавно отвоеванном крае, среди неведомого местного населения.

Звали его Иван Абрамович Ганнибал – как может догадаться читатель, родственник нашему лучезарному Пушкину, брат его деда – Осипа Ганнибала, героя Наварина, который доживал тогда в своем имении. В отличие от брата, Иван Абрамович обладал спокойным, устойчивым нравом и потому был недавно назначен предводителем города Херсонеса. Зато какое строительство развернул! За четыре года город буквально восстал из небытия, и множество каменных домов белело среди зеленых садов.

Дача его располагалась в пятнадцати верстах от города, и хозяин радушно принимал в ней петербургских посланцев. Гости сидели на веранде, увитой виноградом, в креслах местного изготовления и слушали хозяина, который быстрыми шагами пересекал веранду и рассказывал, рассказывал. Конечно, об Оттоманской Порте, то бишь Турции, о Константинополе, который русские называли Царьградом. Порывисты были его шаги, сверкали глаза, речь звучала живо и увлекательно…

– Советую посетить окрестности, осмотреть крепость, подышать воздухом Древней Греции… Когда будете уезжать, передам вам корзину фруктов для нашего посла Якова Ивановича Булгакова, живущего в Константинополе. Не могу не рассказать вам о сем граде… Но в начале XIV века пришли турки-сельджуки и разрушили Константинополь. Писали, что от криков и плача женщин, детей, от грохота пушек и пищалей люди затыкали уши, казалось, гром с небес спустился на землю, все задыхались от дыма. Ворота Софийского собора турки разрубили топорами, людей связали веревками… И опять же! – Он возвел руку вверх. – Мудрецы говорили: «Что взято насильно, без небесного изволения, то будет непременно обращено в пепел»… Туда съехались многие люди из разных стран, те, кто были покорены при крестоносцах, – испанцы, португальцы, евреи, армяне, греки. К тому времени евреи в Испании достигли такого могущества, что в их руках оказались все финансы, – в результате начались еврейские погромы. В Каталонии, в городе Жироне, им пришлось селиться в тесных, защищенных от горожан старых кварталах. Многие торговцы бежали из испанских городов, где инквизиция боролась с иноверцами, и оказались в Османской империи…

Ганнибал говорил долго и наконец перестал мерить шагами веранду, и все перешли в комнату, вальяжно устроившись в креслах. Как не рассказать было еще про русского посланника Репнина, про то, как принимали его после подписания Кючук-Кайнарджийского мира!

– Судно пристало в бухте Золотой Рог, здесь прибывших пересадили на лодки, которые причалили к ханскому дворцу. Русских встречало множество людей, турецкие янычары палили из ружей, сверкали саблями. Угощали со всеми восточными церемониями и роскошеством. На Репнина накинули соболью шубу, на его маршалов – горностаевые. Потом под руки повели в тронный зал, где Репнин вручил хозяевам свои подарки и стал читать послание императрицы Екатерины. Визирь в ответ рассыпался в комплиментах и выражался примерно так: «Его Императорское Величество, прибежище света, повелело мне… возвестить вам, чтоб мирный трактат, заключенный между его империей и империей России, был навсегда сохраняем и исполняем…»

Иван Абрамович, тяжело вздохнув, заметил:

– Только, чую я, не кончена война с Турцией, не угомонятся они… Так что вам, господин Хемницер, предстоит служба без радости.

Слова эти повергли Хемницера в уныние, ведь и без того на сердце у него было тягостно.

– У ихнего брата, – добавил Ганнибал, – принято не убивать, а резать… Что я слыхал? Будто взялись резать одного человека, а нож тупой. Тот просит: «Наточите, Христа ради!» Нет, так и искромсали…

Видя, что гость сильно опечалился, хозяин налил в бокалы вина и заставил всех выпить до дна.

– А завтра, в последний день, советую вам посетить развалины старых крепостей. Готов сопровождать.

– Весьма благодарны, Иван Абрамович. Однако мы одни совершим эту прогулку. – Хемницер не любил отягощать просьбами кого бы то ни было.