Золотой теленок

Соответствующий документ подготовлен 21 июля. Редактор «Красной нови» формулировал основные тезисы достаточно резко. Компромиссы были исключены: «Смысл моих высказываний о Нарбуте заключался в утверждении, что прошлое Нарбута не позволяет ему, по моему глубокому убеждению, занимать ни место заведующего книжно-журнальным подотделом Отдела печати ЦК, ни место председателя в книгоиздательстве “Земля и фабрика”, ни говорить и выступать от имени пролетарской литературы».

Важнейшим аргументом стала литературная характеристика. Приведя весьма пространные цитаты из нарбутовских сборников, публиковавшихся в Одессе и Харькове, Воронский суммировал: «Особенностью этих стихов является сочетание мистики с неслыханной, “гнойной” порнографией».

Тема порнографии муссировалась не потому, что особенно взволновала редактора «Красной нови». Воронский намекал прежде всего на завершившуюся ранее дискуссию о порнографической литературе, как водится, ставшую антитроцкистской[28].

Недавний акмеист, по словам редактора «Красной нови», вовсе не изменился с досоветской поры. Далее автор письма несколько увлекся, почему и проговорился. Указал невзначай причину личной обиды: Нарбут – «человек, сначала в литературе сочувствующий Троцкому и Воронскому, переметнувшийся в лагерь ВАПП’а, лишь только он увидел, что с ВАПП’ом как будто прочней…».

А еще Нарбут, по словам Воронского же, превышал свои полномочия: «Нельзя ли при таком положении жать одни издательства, например, “Круг”, в пользу других, например, “Земля и фабрика”, нельзя ли использовать свое служебное положение в партии для сведения счетов с теми, кто мешает? Кто дал ему право увольнять со службы коммунистов лишь за то, что они состоят членами литературной группы “Перевал” (тов. Горбов)?»[29].

Об увольнении перевальского критика рассуждал и Динерштейн в цитированной выше монографии. Предвзятость Нарбута вроде бы очевидна.

Д. А. Горбов и впрямь был одним из редакторов «ЗиФ» – государственно-акционерного предприятия. Однако службу он оставил не из-за связи с «Перевалом». На таком основании директор не смог бы уволить даже беспартийного. Это стало бы грубейшим нарушением Кодекса законов о труде, тут непременно вмешался бы профсоюз, а если бы там и рискнули утвердить директорское решение, суд отменил бы его. Причину Воронский домыслил.

Конфликт редактора «Красной нови» и директора «Земли и фабрики» изучал следователь ЦКК. По его словам, можно считать «установленным, что в основе своей данные, приведенные Воронским из биографии Нарбута, правильны, но лишь использованы тенденциозно в борьбе Воронского против Нарбута как представителя Отдела печати ЦК и определенного литературного течения – “ВАПП’а”…».

Об увольнении Горбова речи нет. И вывод ясен: «Указать т. Воронскому, что он поступил неправильно, распространяя про т. Нарбута порочащие его сведения среди членов партии и беспартийных, не обращаясь первоначально в ЦКК».

Директор «Земли и фабрики» признан невиновным. Констатируется: «Нет оснований упрекать т. Нарбута в чем-либо за период его деятельности после революции (за исключением 1919 г., за что он уже имеет выговор), а дореволюционная часть автобиографии им не скрывалась».

Правда, отмечено, что и досоветское прошлое нельзя игнорировать. Отсюда еще один вывод: «Считать нежелательным использование т. Нарбута на отв<етственной> партийной и руководящей общественной работе».

Но 8 августа 1927 года Нарбут обратился в ЦКК, прося запрет отменить. Так и было сделано три недели спустя[30].

Зифовский пост Нарбут сохранил. А на партработу возвращаться не стал.

Похоже, что Динерштейн не обнаружил цитированные выше документы. Или не пожелал цитировать их, чтобы не нанести урон репутации Воронского. Но в любом случае аргументация исследователя оказалась нефункциональной.

Согласно Динерштейну, причина бед Нарбута – его обращение в ЦКК. Поначалу там «были отпущены прошлые грехи, тем более, что он их и не скрывал. Однако в следующем году при командировке Нарбута на Кельнскую книжную выставку ЦК<К> попросила чекистов проверить, насколько верны слухи о его недостойном поведении в деникинском плену. На беду Нарбута, спешно покидая Ростов, деникинская контрразведка оставила свой архив в городе, из чего и стало известно о сокрытии им своих покаянных показаний, опорочивающих партию».

Чекисты, если верить Динерштейну, проверили «слухи». Вот почему Нарбут и был исключен из партии.

Сведения о завершении его карьеры появились вскоре. 3 октября 1928 года «Правда» опубликовала постановление ЦКК[31].

Про архивные материалы там и речи не было. Констатировалось: «Ввиду того, что Нарбут Владимир Иванович скрыл от партии, как в 1919 г., когда он был освобожден из ростовской тюрьмы и вступил в организацию, так и после, когда дело его разбиралось в ЦКК, свои показания деникинской контрразведке, опорочивающие партию и недостойные члена партии, – исключить его из рядов ВКП (б)».