Золотой теленок

20 апреля 1929 года двухнедельный журнал «Книга и революция» опубликовал в восьмом номере статью, где тоже характеризовался роман Ильфа и Петрова. Заглавие было броским – «Советский “магазин” (о журнале “30 дней”)»[48].

Читателей заглавие отсылало к английскому слову magazin, хотя русская традиция предусматривала использование другого, тоже иноязычного термина – «журнал». На этом автор статьи и строил каламбур, соотнося его с обзором содержания иллюстрированного ежемесячника за 1928 год.

Обозреватель доказывал, что сама концепция издания весьма неудачна. За образец взяты западные журналы, вот и получился даже не американский вариант, а некое подобие мелочной лавки, где товары в изобилии, но качеством не блещут, да и собраны бессистемно.

Тезис обосновывался весьма обстоятельно. Рецензент утверждал: «Если говорить о литературном отделе журнала, более характерным для него окажется роман-хроника И. Ильфа и Е. Петрова “12 стульев”, гвоздь, центральная вещь журнала, печатание которой растянулось на полгода. Редакция называет это произведение – подражанием “лучшим образцам классического сатирического романа”; к этому можно добавить, что подражание оказалось неудачным. За исключением нескольких страниц, где авторам удается подняться до подлинной сатиры (напр., в образе Ляписа, певца “Гаврилы”), – серенькая посредственность. Социальный объект смеха – обыватель-авантюрист – ничтожен и не характерен для наших дней, не его надо ставить под огонь сатиры; впрочем, и самая сатира авторов сбивается на дешевое развлекательство и зубоскальство. Издевка подменена шуткой, заряда глубокой ненависти к классовому врагу нет вовсе; выстрел оказался холостым».

Десять лет спустя Петров умолчал и об этом обзоре. А ведь издание считалось весьма солидным – «журнал политики, культуры, критики и библиографии».

В 1929 году выпуск журнала возобновился после шестилетнего перерыва. Нет оснований полагать, что Петров не заметил там пространный обзор. Да и многие знакомые могли бы рассказать, что в обзоре упомянут роман. Например, земляк, давний ильфовский друг и тоже недавний «гудковец» – Олеша. Свое мнение он и печатно выразил.

Ровно через неделю после выхода обзора «Вечерняя Москва» опубликовала анкету «Год советской литературы», где известные писатели отвечали на вопрос о наиболее значительных литературных событиях 1928 года. Олеша назвал лучшим романом «Двенадцать стульев», добавив, что книга «оплевана критикой»[49].

Нет оснований полагать, что Петров не читал этот номер «вечорки». И все же отзыв авторитетного прозаика упоминать не стал.

Кстати, это вовсе не единственный положительный отзыв. Газета «Вечерний Киев» 29 января 1929 года опубликовала статью Осипа Мандельштама, тоже давнего знакомого Ильфа и Петрова. Заголовок был иронический: «Веер герцогини»[50].

Статья и начиналась ироническим пассажем. Речь шла о причинах, обусловивших выбор заголовка: «Марсель Пруст рассказывает, как одна герцогиня слушала музыку. Герцогиня была очень гордая, какой-то невероятно голубой крови, бурбонская, брабантская или еще того выше. Как-то случайно она забрела на раут к бедной родственнице, захудалой виконтессе с каким-то изъяном в гербе. Концерт, однако, был хорош. Дамы слушали Шопена, покачивая в такт прическами и веерами. Перед герцогиней встала проблема: отбивать ли ей веером такт, как это делали соседки, или нет, не слишком ли жирно будет для музыканта такое необузданное одобрение с ее стороны? И вот голубая особа блестяще вышла из затруднения: она привела в движение свою черепаховую штучку, но не в такт исполняемой музыки, а вразнобой – для независимости».

Мандельштам вольно пересказал один из эпизодов прустовского романа «В сторону Свана». Русский перевод был выпущен издательством «Academia» в 1927 году[51].

Пруст тогда считался модным писателем. И Мандельштам отметил: «Наша критика, увы, напоминает в некоторых отношениях эту герцогиню: она высокомерна, снисходительна, покровительственна. Критик, разумеется, не гимназический учитель. Не его дело ставить отметки, раздавать знаки отличия, премировать, заносить на черную доску. Настоящий критик прежде всего осведомитель – информатор общественного мнения. Он обязан описать книгу, как ботаник описывает новый растительный вид, классифицировать ее, указать ее место в ряду других книг. При этом неизбежно возникает вопрос о масштабе книги, о значительности явления, о духовной силе автора, обо всем, что дает ему право разговаривать с читателем. Я не вижу существенной разницы между большим критическим очерком, развернутым в статью, и малой формой критики – рецензией. Но убожество приемов нагляднее в малой форме рецензии».

Далее Мандельштам пояснил, в силу каких причин он столь нелестно охарактеризовал критиков. Высмеял немало рецензий, в том числе и на книги своих знакомых – Катаева, Олеши, Каверина. Но объектом иронии были не только невежество и злоба рецензентов. Еще и пугливость: «В заключение приведу уже совсем позорный и комический пример “незамечания” значительной книги».