Золотой теленок

Гладков, правда, не столько обвинял, сколько иронизировал. По его словам, не все литераторы осознают, насколько опасен выбор указанной им темы, ведь об этом «писать легче всего, а копаться в мерзости сорного ящика вредно: можно заразиться и серьезно заболеть».

Ингулов, Гладков и прочие борцы с «правым уклоном» не обвиняли непосредственно авторов «Двенадцати стульев». Но Ильфа и Петрова рапповские инвективы тоже задевали.

Впрочем, споры о литературном «правом уклоне» вскоре стихли. Это была лишь «разведка боем». Наступление на Бухарина и его сторонников началось в июле 1928 года, когда тираж только что изданного романа Ильфа и Петрова поступил в розничную продажу.

Авторы статей в периодике не обвиняли Бухарина непосредственно. И все же несложно было догадаться, кому адресованы инвективы.

В речи на июльском пленуме ЦК партии Сталин заявил, что нэп – уже тупик, причина всех экономических затруднений. По словам генсека, «продвижение к социализму не может не вести к сопротивлению эксплуататорских элементов этому продвижению, а сопротивление эксплуататоров не может не вести к неизбежному обострению классовой борьбы»[59].

Подразумевалась смена курса. Установка – «сворачивание нэпа».

Согласно тезисам генсека, «сворачивание нэпа» должно вызвать сопротивление буржуазии. Значит, обязательным станет подавление сопротивляющихся. Ну а попытки представителей большевистской элиты препятствовать смене курса – это и есть «правый уклон».

Генсеку не удалось добиться решающего перевеса на пленуме: были еще сильны позиции бухаринцев. Потому сталинскую речь, обсуждавшуюся в партийных кругах, опубликовали только несколько лет спустя.

Однако встревоженный Бухарин сразу же попытался сделать полемику гласной. 13 июля 1928 года «Правда», которой он руководил, опубликовала резолюцию по одному из докладов, а в нее вошли и сталинские тезисы, и поправки оппонентов. Соответственно, признавалось необходимым и продолжать нэп, и одновременно подавлять сопротивление «капиталистических элементов»[60].

14 июля «Правда» опубликовала редакционную статью. Там было указано: «Решительное наступление на капиталистические элементы, провозглашенное XV съездом, велось и будет вестись методами нэпа»[61].

Это должно было напомнить, что вождя «левой оппозиции» громили ранее как противника «методов нэпа». Отказ от них автор статьи сопоставлял с принятием уже осужденных «левацких» установок: «Партия не отступит от решений XV съезда ни на шаг, отвергая всякие попытки обойти их с той же решительностью, что и троцкистскую дорожку».

Тем не менее бухаринцев на пленуме изрядно потеснили. Статья ничего не изменила в расстановке сил. Ее пафос понимали только посвященные. К осени давление на идеолога нэпа опять усилилось, пресса обсуждала «правую опасность в литературе».

Отмеченная Петровым «рецензия в “вечорке”» соответствовала общей тональности прессы. Это закономерно. Почему и нападки рецензента на авторов романа напоминали майские инвективы борцов с «правой опасностью»: не о «бывших людях» надо бы рассказывать читателям. Тему уже признали неактуальной.

Следовал рапповской установке и рецензент в журнале «Книга и профсоюзы». Он признал неуместным интерес к «бывшим» и «лишним».

Автор январского обзора в журнале «Книга и революция» поступил аналогичным образом в 1929 году. Правда, удар был нацелен не только в Ильфа и Петрова. Очевидный объект атаки – Нарбут, уже лишившийся поста директора «Земли и фабрики». И, конечно, Бухарин. В ноябре 1928 года он вынужден был отречься от своих прежних суждений. Пленум ЦК партии осудил «правый уклон».

Тогда же Бухарин демонстративно подал в отставку. Ее, впрочем, отклонили. И выступление, упомянутое Мандельштамом, адресовано было не столько «рабселькорам», сколько партийной элите. Посвященные восприняли его как откровенно антисталинское.

Бухаринский статус изменился. Потому и руководство «Вечернего Киева» сделало примечание к «Вееру герцогини»: «Редакция, помещая интересную статью т. Мандельштама, не вполне соглашается с некоторыми ее положениями»[62].

Наиболее известные периодические издания сочли нужным проигнорировать роман «Двенадцать стульев». Потому что критики и «ответственные редакторы» оказались в весьма сложной ситуации.

«Двенадцать стульев» – роман «антилевацкий», его направленность была очевидна. При этом разгром «левой оппозиции» считался завершенным. В разгаре – борьба с Бухариным. Значит, хвалебные отзывы неуместны. Тут уже в «правые уклонисты» попадешь. Негативные рецензии тоже нежелательны: можно оказаться «троцкистом».

Несколько опубликованных отзывов – исключения из правила. Критики и редакторы дожидались официального решения проблемы.

Мели в фарватере

Начало осени 1928 года для Ильфа и Петрова – время разочарования. Книжное издание романа не обусловило триумф соавторов. Даже наоборот. Можно сказать, что отыскали фарватер, и вдруг – мель.