Золотой век. Книга 2. Империя

– Больше тридцати лет назад Спарта одолела нас в битве. Это было время позора для моего города, мы чувствовали себя беспомощными. Но мы не забыли. С того дня мы не вставали ни на чью сторону и не откликались на призывы взяться за оружие. – Данаос скривил рот, будто проглотил что-то кислое. – Так могло бы продолжаться и дальше, но спартанцы сожгли корабли в нашем порту. Это было слишком серьезное оскорбление. Вот мой ответ.

– Тогда пусть твои люди высаживаются на берег, Данаос из Аргоса, – соблаговолил дать согласие Эфиальт. – Мы выступаем завтра утром.

Предводитель аргосцев развернулся и направился к стоявшим у причала кораблям. Эфиальт и Перикл смотрели, как с судов со стуком бросили сходни и две тысячи гоплитов стали спускаться на берег и строиться в колонну на только что законченной мостовой.

– Аргос… – задумчиво произнес Эфиальт. – Там, конечно, был корабль с аргонавтами… и нашим царем Тесеем в их числе. Но не так ли звали и… пса Одиссея?

Перикл усмехнулся:

– Да. Того, что ждал его и сдох, когда он вернулся. Аргос был верным псом.

Стратеги переглянулись.

На следующее утро из Афин вышли четырнадцать тысяч воинов с копьями и щитами. Погода была теплая, поля начали зеленеть, всходы быстро подрастали на солнце.

Перикл немного стыдился того, как он манипулировал Эфиальтом, чтобы тот остался дома. Однако Эфиальт радовался, что город оставлен на его попечение, и не считал себя ущемленным. В конце концов Перикл просто попросил, и его просьбу быстро удовлетворили. Видимо, стратег был в первую очередь политиком, мастером заключать сделки.

Уходя из Афин, Перикл понимал, что, вероятно, закладывает для себя проблему на будущее. Распоряжаться властью приятно, так было всегда. Тиранами, как и врагами, не рождаются, а становятся. Перикл не упустил из виду и того, что Эфиальт остается в Афинах без всякой реальной оппозиции. То, что все афинские стратеги ушли на войну, не пресечет издание новых законов. Это был риск, но не меньший риск – идти на север и устраивать засаду на армию спартанцев.

Афиняне достигли подножия горного хребта, но никаких признаков близости врага не заметили. Рядом только несколько хижин, в которых жили сумасшедшие или парии, и больше никого. Склоны густо поросли лавром, дубами и оливковыми деревьями, а также колючим кустарником, об который легко было ободрать кожу.

Перикл следил, как разведчики скрываются в зеленых зарослях. До более высоких гор они еще не добрались, людей послали вперед с висящими на шее сигнальными рогами, а Миронид и стратеги с трудом пробирались вслед за ними. Одновременно с этим позади войска оставили всадников, которые наблюдали за восточной стороной и ведущим к Спарте перешейком.

Спартанцам не доверял никто. Редкая неделя проходила без известия о каком-нибудь новом несчастье: сожженном складе или убитых ни за что ни про что торговцах. Обычно спартанцы с презрением относились к хитрости, но и на это Перикл больше не мог рассчитывать. Если, пустившись в погоню за ними, он попался на какую-то уловку, то был готов вместе со всеми быстро вернуться в Афины и защищать город.

Поглядев направо и налево, Перикл увидел армию, которая больше походила на скопище золотистых жуков, ползущих вверх по склонам. В этой суровой местности он чувствовал, что они очень уязвимы и слишком зависят от разведчиков. Хорошо хоть совет открыл городское хранилище экипировки и оружия. Зенон с Анаксагором получили доспехи, каких никогда прежде не имели. Помимо бронзовых шлемов и нагрудников с птеругами из кожаных полос, для Анаксагора нашлись даже поножи, которые подошли ему по размеру. Друзья Перикла выглядели как настоящие гоплиты, но самое главное – они были хорошо натренированы и умели владеть мечом. Никогда им не чувствовать себя на поле битвы так же свободно, как Периклу, но они и не посрамят себя. Перикл пытался уговорить друзей, чтобы они остались в городе, в немалой степени из-за того, что ему нужны были верные глаза – присматривать за Эфиальтом. Однако те настояли на своем.

Дикие животные – олени, кабаны и зайцы, – почуяв приближение людей, скачками уносились прочь сквозь заросли. Птицы тревожно кричали в ветвях деревьев. Перикл поморщился при мысли, что из-за этого спартанцы узнают о приближении врага, еще не увидев его. Ни один из разведчиков пока не вернулся, напомнил он себе и посмотрел на Миронида, назначенного полемархом. Тот карабкался, опираясь на копье, как на посох. Вообще говоря, Миронид выглядел совершенно спокойным, будто отправился прогуляться по горам. Может, у него просто не хватает воображения, про себя удивлялся Перикл. Однако невозмутимость Миронида была ценным качеством в военачальнике, идущем на битву со Спартой.